Маша Регина

Причинно-следственные связи только на первый взгляд кажутся неисповедимыми. То, что в «Save» на одной из ролей появился Петер, было прямым следствием того отвращения к вопросам, которое Маша испытала, глядя на граффити по ту сторону железки. Выйдя из офиса, она немного подумала, поняла, что другого выхода у нее нет, — и позвонила Петеру. Встретившись с Машей вечером в битломанском кафе у Zoo, он, ни слова не говоря, вышел к банкомату и принес ей десять бумажек по пятьсот евро. Понятно, что после этого не предложить ему роль она не могла.

В ожидании, пока на студии готовы будут подписать договор (каждую неделю по телефону ей придется слушать, что на этой неделе не получится, зато на следующей наверняка, sei sicher), Маша проведет два месяца. Она будет спать до вечера, слоняться по улицам, дочитывать книги до половины, ходить в кино на голливудские картинки, есть сосиски с карри в подземных переходах, сидеть в интернете до ломоты в пояснице, даже начнет ходить по музеям и вечером пить в барах пиво и кофе с лимоном, а напившись, трясти сиськами на танцполе (удивляясь поначалу, почему не пристают, но потом поняв: нет, не политкорректность, просто она всех пугает), возвращаться домой в семь утра, на виду у оседлывающих велосипеды соседей слизывая с горлышка последние капли выдохшегося пива, — все это время Машин третий будет наблюдать за ней, молчание его будет становиться все насмешливее, а сама Маша начнет как будто уходить куда-то, ее будет все меньше и меньше, и иногда ей будет казаться, что это она глядит уже в маленькую щелку за тем, что ее глазами видит ее третий.

В начале марта ей позвонит Петер и спросит, как дела. Маша скажет, что денег нет. Петер помолчит и скажет, что он не об этом — как у нее дела. Маша промолчит. Тогда Петер приедет к ней. Маша будет сидеть на подоконнике и курить, Петер — сидеть на стуле и переводить на нее взгляд с раковины и пола. Грешным делом Маша подумает, уж не приехал ли он получить по счету, и начнет прикидывать, сколько ей придется спать с ним за пять тысяч. Но Петер, не зная, куда девать ладони, будет молчать и спросит только, что там на студии. Маша скажет, что они все дырки от задницы. Уходя (еще в магазин надо успеть, — Маша подумает: ну и отговорочка), Петер замнется у двери и скажет Маше, чтобы она потерпела и, это, ну, в общем, заняла себя чем-нибудь. Только когда через неделю Маше позвонят и попросят приехать подписать договор (вы можете сегодня?), она, кинув телефон в диван, поймет, зачем приезжал Петер. И когда через три дня, уже после того, как ей переведут часть гонорара, она спросит его: ну так что, значит, мне не могут дать снять фильм, пока ты не похлопочешь? — он не станет отпираться, а скажет так же, в шутку: ну слушай, я же хотел получить назад свои деньги.

Включаться в работу будет тяжело. После первого дня — под прицелом четырех пар внимательных глаз ей придется выжимать из себя, сколько дней отвести на кастинг, а сколько — на натуру, свой голос Маша будет слышать как будто из-под воды и за поворотами своего языка следить, как будто за каким-то поселившимся во рту моллюском, — она вернется домой, вскроет банку пива из холодильника, выльет ее в раковину, бормоча по-русски нахуй, нахуй. Вместо того чтобы лечь спать, Маша достанет бумагу, разложит ее на столе и несколько часов просидит над листом — она будет есть свои щеки, бить себя по голове, пить кофе, жалобно стонать, но так и не сможет нарисовать ничего, кроме квадратиков, стрелочек и треугольничков. Зато когда она проснется на следующее утро, она почувствует свои руки своими, а не чьими-то еще.

Назавтра Маша скажет группе, что вчера была не в себе, что они неправильно все спланировали, и перекроит график съемок так, что на каждый день придется едва ли не в два раза больше работы. Она сделает это специально, чтобы, возвращаясь на Фридрихштрассе, падать от усталости в постель, не в силах даже кинуть яйцо на сковородку, она будет пить яйца сырыми (как в детстве — разбивая в блюдце, всыпая перец и соль), размешивать вилкой и поглощать, недоразмешав.