Машенька из Мышеловки

Вечером 12 августа разведка установила, что на этот участок фронта противник перебросил два полка пехоты, которые, по-видимому, утром собирались нас атаковать.

Вскоре у сельхозинститута наши бойцы взяли в плен десять фашистов. Пленные подтвердили, что утром должна начаться решительная атака. По всем данным, нашей бригаде предстояло принять на себя главный удар.

В бесчисленных делах, когда идет бой на переднем крае и командиру нужно каждую минуту знать, что происходит в любом его батальоне, роте, взводе, я позабыл о Машеньке из Мышеловки и ее дяде. Правда, о них пришлось вспомнить в тот же день, когда я допрашивал пленного фашистского офицера. Коротко остриженный курносый эсэсовец испуганно выкатывал глаза и растерянно повторял переводчику:

— Ваши пушки умеют видеть! Они с первого залпа накрыли наши артиллерийские и минометные батареи… Это была полная неожиданность: мы сразу лишились половины своих орудий!..

— Спасибо двум товарищам из Мышеловки, — заметил начальник штаба Борисов.

А я вспомнил черноглазую девочку и ее немногословного дядю. Они промелькнули и затерялись в потоке событий; на фронте это нередко случается: встретишь человека, запомнишь и… больше не увидишь никогда.

Но Машеньку мне довелось встретить в самый разгар боя, на передовой, когда фашисты ринулись в решающее наступление.

Наша разведка не ошиблась, и показания пленных были правильны: на рассвете фашистская авиация группами по десять — двенадцать самолетов начала бомбить Киев.

Теперь нам следовало ожидать артиллерийской подготовки, которой гитлеровцы, как правило, начинали атаки.

Я успел предупредить об этом воинов бригады и сообщил обстановку своему командиру дивизии. Действительно, минут через десять, после того как над Киевом появилась вражеская авиация, загрохотали десятки фашистских пушек и гаубиц, захлопали минометы, и треск пулеметов слился в непрерывный гром.

После этого оглушительного огневого налета из молодого соснового подлеска против наших позиций выкатились фашистские танки. Их было много; я успел насчитать два десятка, но сбился со счета: машины шли на большой скорости, обгоняя одна другую…

Почти одновременно с танками из подлеска появились и бронетранспортеры с десантами автоматчиков, даже с фашистским флагом.

Как видно, перед атакой это буйное воинство получило по доброй дозе шнапса и теперь орало какие-то песни вперемежку с ругательствами и угрозами.

Танки мчались на больших скоростях, ведя на ходу беспорядочный огонь из пушек и пулеметов. Окутанные вихрями пыли и дыма, огромные машины устремились на открытый, безлесный участок фронта, туда, где недавно окопались наши курсанты. Казалось, нет силы, которая смогла бы остановить эту гремящую лавину огня и стали.

Я почувствовал, как дрогнуло сердце: устоят ли наши бойцы? Все они были люди очень молодые, новички в армии, им еще предстояла большая учеба, но война не считается ни с чем.

Танки и бронетранспортеры вскоре подошли к нашим позициям совсем близко. Вот уже двести метров отделяли их от наших укреплений… сто метров… пятьдесят… Почему же курсанты не открывали огня?! Еще одна-две минуты, и танки сомнут наши боевые порядки. Я бросился к телефону и вызвал начальника штаба Борисова. Он не успел еще ответить, как от залпа курсантов дрогнула земля. Весь придорожный откос, занятый для обороны нашей школой, покрылся синеватым пороховым дымом. Дружно грянули пулеметы и автоматы, сметая, вышвыривая из машин фашистских солдат.

Почти одновременно с пулеметами ударили и наши противотанковые пушки, и вот уже загорелся передний танк, за ним второй, третий, потом огромный бронетранспортер нырнул в бомбовую воронку и застыл на месте.

Буйная песня фашистской солдатни сразу же смолкла. Теперь с поля боя доносились вопли и стоны. Стараясь как можно скорее спастись, фашисты бросали своих раненых и отползали через поляну в лесок. Я насчитал семь подбитых и подожженных вражеских машин. Те, что уцелели, уже не вели огня: неуклюже разворачиваясь, пятясь задом, оставшиеся танки противника поспешно возвращались восвояси. Право, странно выглядела вся эта картина: как будто стальные коробки врага только затем и прибыли сюда, чтобы сбросить на поляне под огнем наших курсантов свой живой груз.

События на этом участке фронта складывались не в пользу врага. Сначала фашисты были уверены, что им удастся одним бравым танковым наскоком ворваться в Киев. Но Киев оказался для них слишком крепким орешком. Все население города поднялось на помощь нашим войскам: люди рыли противотанковые рвы, строили укрепления, на заводах ремонтировались наши подбитые танки, отряды народных ополченцев плечом к плечу с воинами сражались на передовой.

К 13 августа наши войска заняли поселок Жуляны, выбили фашистов из сельхозинститута, Красного Трактора, Илюшиных Дворов, Голосеева, Мышеловки…

Теперь-то черноглазая девочка из Мышеловки и ее дядя могли бы вернуться домой. Однако позже я узнал, что они не вернулись.