Машина Апокалипсиса

»– А еще хотел бы я сообщить всякому, кто пожелает посетить наше прекрасное королевство, – писал в заключении Люка де Бонсо, – что та несказанная благодать, коя в землях наших издавна обретается и множится по воле Бессмертных, причиной своей имеет человеколюбивое и просвещенное правление нашего любимого монарха, Его Величества короля Авернуа и окрестных земель. Ибо как сердце человеческое есть основа всей жизни тела, так и августейшая персона Его Величества есть основа процветания нашего. Первейшим своим долгом почитает государь наш заботиться о подданных своих, защищать их от всякого лиха и милостями своими оделять беспрестанно. Аки пастух добросердечный заботится о вверенном ему стаде, так и государь наш печется о народе своем денно и нощно, не зная ни покоя, ни отдыха. Ни в одном из сопредельных нам королевств не живут подданные столь счастливо и свободно, чувствуя на себе каждодневную заботу высшей власти, не опасаясь за жизнь свою и достаток. Кто, как не августейший государь наш, приютил в своих пределах потомков народа Элдера, гонимых и униженных? Кто подал им руку помощи и согрел милостью своей, как не Его Величество? А потому да благословят Бессмертные нашего короля и да приумножат они годы его жизни на благо любимой нашей страны Авернуа!»

– Культ личности и неприкрытый подхалимаж, – пробормотал я, закрыв книжку. – Но про эльфов интересно. Надо бы порасспрашивать у Марики, чего это местный правитель так к ним благоволит. Наверняка, это не бескорыстная любовь к инородцам. А, камушек? – обратился я к Говорящему камню.

– Вот уж не знаю, – фыркнула Эль-Шаба. – Тебе интересно, узнавай.

Поскольку на улице уже стеменело, а свеча, в свете которой я читал путеводитель Люка де Бонсо, догорела почти до поставца, я решил присоединиться к Марике и лечь спать. Не раздеваясь, я растянулся на кровати рядом с моей спутницей и провалился в крепкий сон.

* * *

Меня разбудила Марика. Выглядела она неважно, но о своих проблемах говорить не стала. Мы наскоро перекусили и поехали дальше, пока не добрались до фермы Яна. Она располагалась совсем близко от Лоэле. Старый фермер забрал у нас единорогов, обещал доставить их хозяину. На этом наше общение с волшебными зверями-уникорнами закончилось.

Город был рядом, километрах в двух-трех от нас. Крепостные стены и башни производили впечатление даже на таком расстоянии. К моему удивлению Марика предложила не топать пешком до ворот, а воспользоваться терминалом.

– Каким еще терминалом? – не понял я.

– Терминалом мудрополитена, – сказала она. – Посмотри-ка туда.

Я повел взглядом в ту сторону, куда она показывала, и увидел прямо за фермой Яна странное сооружение, напоминающее всем известный Стоунхэндж, только меньших размеров. Марика двинулась к таинственному кромлеху, я за ней, гадая, что это за штуковина. Вблизи кромлех выглядел весьма внушительно. Каменные менгиры были покрыты вырезанными на них рунами, а в центре сооружения красовался бетонный куб с каменной дверью. Марика наступила на плиту перед дверью: дверь с шипением открылась, и мы вошли внутрь. Я увидел лестницу, ведущую под землю. Она привела нас в большую ярко освещенную карстовую пещеру, по дну которой тянулся бетонный желоб с уложенным в него сплошным брусом из черного матово поблескивающего металла. Желоб уходил в тоннели в противоположных концах пещеры.

Я открыл было рот, чтобы спросить, что это за место, но тут в глубине пещеры послышался глухой гул, и из тоннеля появился самый настоящий поезд! Правда, вместо локомотива в голове состава была тележка, на которой восседал какой-то лысый чел в золотистом одеянии. Но вагоны были самые настоящие, с окнами и сидениями внутри. Вот только автоматических дверей не было.

– Это что, метро? – я ошалело посмотрел на Марику.