Машина до Килиманджаро (сборник)

– Кого мы здесь слушаем? – поинтересовался Риордан. – Его светлость или Кейси?

Вместо ответа все мужчины выпили виски и закашлялись. Красный цвет мужества сразу проступил на их лицах, которые они обратили к Кейси, чтобы он смог оценить разницу. Кейси мигом опрокинул свой стаканчик, не желая отставать от остальных.

Между тем старик продолжал потягивать виски, и то, как спокойно и непринужденно он это делал, отбросило поджигателей в глубины Дублинского залива, где они начали тонуть. Пока Кейси не сказал:

– Ваша честь, вы слышали о Неприятностях? Я имею в виду не только войну с кайзером за морем, но наши собственные большие Неприятности и Восстание, которое добралось теперь и до нас, до нашего города, нашей пивной, а теперь и до вашей усадьбы?

– Многочисленные тревожные события свидетельствуют, что настали тяжелые времена, – сказал его светлость. – Я полагаю, чему быть, того не миновать. Я хорошо знаю вас всех. Вы на меня работали. Мне кажется, я вам неплохо платил.

– В том нет никаких сомнений, ваша светлость. – Кейси сделал шаг вперед. – Просто «старый порядок меняется», и мы слышали о больших домах в Таре и особняках в Киллашандре, которые были сожжены ради празднования свободы и…

– Чьей свободы? – кротко спросил старик. – Моей? От тягот содержания этого дома, в котором моя жена и я стучим, как кости в стакане, или… Ладно, продолжайте. Когда бы вы хотели сжечь усадьбу?

– Если это вас не слишком затруднит, – ответил Тимулти, – то сейчас.

Старик, казалось, еще глубже погрузился в свое кресло.

– О боже, – пробормотал он.

– Конечно, – быстро сказал Нолан, – если вам неудобно, мы можем прийти позднее…

– Позднее! Это еще что за разговоры? – спросил Кейси.

– Мне ужасно жаль, – сказал старик. – Пожалуйста, разрешите мне объяснить. Леди Килготтен сейчас спит, скоро за нами приедут гости, чтобы отвезти нас в Дублин на пьесу Синджа[1]…

– Чертовски хороший писатель, – заметил Риордан.

– Видел одну из его пьес год назад, – сказал Нолан, – и…

– Помолчите! – повысил голос Кейси.

Все примолкли.

Его светлость по-прежнему тихо продолжал:

– В полночь мы планировали дать у нас званый обед на десять персон… Нельзя ли отложить сожжение до завтрашнего вечера, чтобы мы могли подготовиться?

– Нет, – отрезал Кейси.

– Подождем, – сказали все остальные.

– Сожжение – это одно, – заметил Тимулти, – а билеты в театр – совсем другое. Я хочу сказать, что театр там, и было бы ужасно глупо пропустить пьесу и позволить куче еды пропасть. А гости, которые к вам придут? Как их предупредишь?

– Именно об этом я и думал, – сказал его светлость.

– Да, я знаю! – закричал Кейси. Закрыв глаза, он провел ладонями по щекам, челюстям и губам, а потом сжал руки в кулаки и разочарованно отвернулся. – Нельзя откладывать сожжение, такие дела не переносят, как вечеринки, черт возьми, так не делают!

– Именно так и делают, если забывают принести спички, – тихонько проговорил Риордан.

Кейси развернулся – казалось, он сейчас ударит Риордана, но потом сообразил, что его приятель сказал правду, и немного остыл.

– Не говоря уже о том, – добавил Нолан, – что миссис – замечательная леди и нуждается в последнем вечере развлечений и отдыхе.

– Вы очень добры, – сказал его светлость, снова наполняя стаканчик гостя.

– Давайте проголосуем, – предложил Нолан.

– Проклятье! – Кейси мрачно посмотрел по сторонам. – Я вижу, что голоса уже подсчитаны. Значит, завтра вечером, черт побери.

– Да благословит вас Бог, – сказал старый лорд Килготтен. – На кухне будет оставлен холодный ужин, вы можете зайти сначала туда, наверное, вам захочется перекусить, поджог – тяжелая работа. Так мы договариваемся на завтрашний вечер, часов на восемь? К тому времени леди Килготтен будет благополучно доставлена в отель в Дублине. Я не хочу, чтобы она раньше времени узнала, что ее дом перестал существовать.

– Господи, вы настоящий христианин, – пробормотал Риордан.

– Ну, не будем грустить, – сказал старик. – Я считаю, что это уже в прошлом, а я никогда не думаю о прошлом. Джентльмены…

Он встал. И, как слепой пастух-святой, вышел в коридор вместе со стадом, которое двинулось вслед за ним.

Уже почти подойдя к двери, лорд Килготтен увидел что-то краем своего усталого глаза. Он повернул назад и в задумчивости остановился перед большим портретом итальянского аристократа.

И чем больше он на него смотрел, тем сильнее становился тик, а его губы начали беззвучно шевелиться.

Наконец Нолан спросил:

– Ваша светлость, в чем дело?

– Я тут подумал… – наконец отозвался лорд, – вы ведь любите Ирландию, не так ли?

– Видит бог, да! – сказали все. – Разве нужно спрашивать?

– Как и я, – мягко продолжал старик. – А любите ли вы в ней все, землю и ее наследие?

– Тут тоже не может быть никаких сомнений, – заявили посетители.

– Я беспокоюсь о подобных вещах, – сказал его светлость. – Это портрет кисти Ван Дейка. Очень старый, очень хороший, очень важный и очень дорогой. Это, джентльмены, сокровище национального искусства.

– Ах вот оно что! – сказали все и столпились вокруг.

– О господи, – проговорил Тимулти, – замечательная работа!

– Сама плоть, – добавил Нолан.