Машина эмоций

Маленькая Кэрол любит исследовать мир, но ей также нравится быть рядом с матерью – поэтому, обнаружив, что оказалась в одиночестве, она очень скоро заплачет и станет искать маму. Кроме того, всякий раз, когда расстояние между ними растет, она как можно быстрее старается сократить его. И всякий раз, когда появляется причина для страха или тревоги – например, когда к ней приближается незнакомец, – Кэрол демонстрирует такое же поведение, даже если мать совсем рядом.

Предположительно, эта зависимость проистекает из нашей детской беспомощности: человеческий младенец недолго проживет, если сбежит от родительской опеки, но такое случается редко, потому что наши младенцы почти не могут передвигаться самостоятельно. К счастью, от этого не так много вреда, поскольку у нас развилась также и обратная привязанность: мать Кэрол почти всегда в курсе, что происходит с ее дочерью, – и при малейшем подозрении, что с ней что-то не так, она тут же посвятит ребенку все свое внимание.

Очевидно, что выживание каждого ребенка зависит от его привязанности к тем, кому небезразлично его благополучие. Поэтому в старые времена часто предполагалось, что дети привязываются к лицам, которые осуществляют над ними физическую опеку, и именно поэтому большинство психологов называли такого человека «опекуном» вместо того, чтобы использовать такой термин, как «импраймер». Однако физическая помощь может быть не самым важным фактором, предположил Джон Боулби, который первым начал систематические исследования феномена привязанности у младенцев.

Тот факт, что маленький ребенок может привязаться к другим детям того же возраста или чуть старше, демонстрирует, что привязанность может возникать и в отношении [человека], никак не связанного с удовлетворением физиологических потребностей ребенка[12] [Боулби, 1973].

Какова же функция привязанности у наших детей? Основной целью Боулби было опровергнуть тогдашнее популярное мнение о том, что основной функцией привязанности является обеспечение надежного источника пищи. Он же утверждал, что питание играет меньшую роль, чем физическая безопасность, и что у наших животных предков привязанности служили главным образом для предотвращения нападений хищников. Вот краткое изложение его позиции:

Во-первых, одинокое животное гораздо чаще подвергается нападению, чем то, которое держится рядом с другими представителями своего вида. Во-вторых, привязанность особенно легко вызывается у тех животных, которые из-за возраста, размера или условий среды особенно уязвимы перед хищниками. В-третьих, такое поведение ярко проявляется в ситуациях тревоги, которые обычно связаны с тем, что животное ощущает или подозревает присутствие хищника. Никакая другая теория не согласуется с данными фактами.

Я подозреваю, что это в значительной степени верно для большинства животных, но такая позиция недостаточно подчеркивает важность того, что человеческие привязанности также помогают нам формировать высокоуровневые ценности и цели. Поэтому остается открытым вопрос о том, какие факторы определяют, к кому привязываются наши дети. Физическая забота может сыграть значительную роль (поскольку предоставляет ребенку случай выработать привязанность), но Боулби пришел к выводу, что более важными, как правило, оказываются следующие два фактора:

1) Быстрота, с которой реагирует объект привязанности ребенка,

и

2) Интенсивность этого взаимодействия.

В любом случае среди импраймеров ребенка обычно находятся его родители, но могут также оказаться друзья и однокашники. Это говорит о том, что родителям следует с особой осторожностью замечать, с кем знакомится их отпрыск, – и особенно интересоваться теми, кто к нему наиболее внимателен. (Например, при выборе школы родитель должен тщательно изучать не только персонал и учебный план, но также и цели, которые преследуют ее ученики.)

Что происходит, когда у ребенка нет импраймеров? Боулби пришел к выводу, что это в конечном итоге приводит к развитию особого рода страха и мощному импульсу найти этого импраймера.