Машина и винтики. История формирования советского человека

Иллюстрацию компьютерной угрозы дает случай, произошедший в 1983 г. на Волжском автомобильном завод в г. Тольятти. Главный конвейер завода, управляемый электронно-вычислительной машиной, остановился: остановились машина, конвейер, завод, на котором работает более ста тысяч человек. Только через 6 часов работа возобновилась. Это была забастовка неизвестного еще в Советском, Союзе типа: программист, недовольный медленным продвижением по службе и зарплатой, совершил умышленную ошибку, остановившую компьютер и завод. Обратив внимание на свои требования, он сам исправил ошибку, и сам в своем поступке признался. Журналист, подробно описавший историю невиданной забастовки, особенно подчеркивает бесконтрольность деятельности программиста: «абсолютная проверка правильности программы другим программистом или невозможна, или требует трудоемкости, близкой к ее написанию». В советской системе появилась невиданная, опаснейшая профессия — индивидуальная и неподконтрольная: «На всем пути /программирования/, - с ужасом пишет журналист, — мы можем положиться лишь на самого специалиста». Особенно страшно, что вина программиста была обнаружена лишь потому, что он признался сам.

Компьютерная техника проникает в советскую систему, но только на узких участках, где ее использование способствует укреплению «зрелого социализма»: в военной промышленности, в органах репрессии. Сфера действия новейшей техники строго лимитируется, ибо советская экономика превосходно обходится без нее. Отсутствие понятия цены продукта открывает неограниченные возможности, которых нельзя представить, рассматривая советскую систему по аналогии с несоветским миром. Полная власть не только над всеми материальными ресурсами, но и над временем позволяет советскому руководству расходовать безумные с точки зрения рациональной экономики средства для получения необходимых результатов, для производства абсолютно необходимой продукции.

Национализация времени значительно расширяет возможности советской дипломатии. Несвязанная календарем, не зависящая от периодических выборов (президентов, парламентов и т. п.), советская внешняя политика действует в пределах телеологического времени, находящегося целиком во власти тех, кто хранит в сейфе ЦК календарь.

Идеологизация: триада великого инквизитора

Есть три силы, единственные три силы, могущие навеки победить и пленить совесть этих слабосильных бунтовщиков, для их счастья, — эти силы: чудо, тайна, авторитет.

Ф. Достоевский

Великий инквизитор, объясняющий в «Братьях Карамазовых» Христу, каким образом следует дать людям счастье, с поразительной точностью и сжатостью сформулировал принципы советской идеологии. Советские идеологи, начиная с Ленина, так настойчиво и упорно повторяли о «научности» советской идеологии, официально именуемой «марксизм-ленинизм», что им поверили даже противники. Ведутся споры о степени «научности», об ошибках в прогнозах «единственной идеологии, дающей подлинно научный анализ действительности…» Величайшим успехом советской дезинформации было представление созданной в СССР (и других странах советского типа) системы, как системы «единственно научной», строго рациональной, основанной на точном знании всех «закономерностей» мирового развития.

Фридрих Хайек выразил убеждение, что будет наконец понято, что наиболее распространенные идеи двадцатого века (в т. ч. плановой экономики и справедливого распределения, замены рынка органом принуждения и т. д.) были основаны на предрассудках в прямом смысле этого слова. Век предрассудков, по определению Хайека, это время, когда люди воображают, что знают больше, чем они знают в действительности.

Чудо

Разве это не чудо?

И. Сталин

Таинственный, иррациональный характер происходившего не ускользнул от руководителей Октябрьского переворота, в первую очередь от Ленина. Революция была чудом, — не скрывал Ленин. Выступая на последнем в своей жизни съезде партии (1922), Ленин находит только мистическое объяснение неожиданному для него характеру государства, которое он строил четыре года: «Вырывается машина из рук: как будто бы сидит человек, который ею правит, а машина едет не туда, куда ее направляют, а туда, куда направляет кто-то…» Таинственная рука повела советскую государственную машину не туда, куда должен был ее вести Ленин по научным законам, которые, как он верил, раскрыты ему до конца.