Машина и винтики. История формирования советского человека

Достигнув вершины власти, Сталин точно и лаконично представил усовершенствованную им систему: «В составе нашей партии, если иметь в виду ее руководящие слои, имеется около 3–4 тысяч высших руководителей. Это, я бы сказал, — генералитет нашей партии. Далее идут 30–40 тыс. средних руководителей. Это наше партийное офицерство. Дальше идут около 100–150 тыс. низшего партийного комсостава. Это, так сказать, наше унтер-офицерство». Примерно 200 тысяч партийных генералов, офицеров и унтер-офицеров обладали полной властью в стране, но — по воле Сталина. Подчеркивая всевластие и бессилие носителей авторитета Сталина, вождь потребовал от них «подготовить двух партработников, способных быть действительными заместителями». В разгар террора это требование носило совершенно недвусмысленный характер и было встречено с восторгом будущими жертвами.

Создание института «мини-вождей» на всех ступенях партийного аппарата было лишь одной стороной сталинской модели. Другой стороной было создание «носителей авторитета» Сталина во всех областях советской жизни — прежде всего в науке и культуре. Неподчинение авторитету Константина Станиславского в театре, Максима Горького в литературе, Трофима Лысенко в биологии — становилось государственным преступлением, посягательством на Авторитет Сталина.

Обожествление Ленина завершается после его смерти. Обожествление Сталина происходит при его жизни. Только смерть Сталина позволяет советским людям осознать значение его жизни. В 1955 г. Борис Слуцкий в стихотворении Бог констатирует: «Мы все ходили под богом, у бога под самым боком. Он жил не в небесной дали. Его иногда видали живого на мавзолее». Александр Твардовский в конце 50-х годов очень точно определил положение Сталина в советской системе:

«И было попросту привычно.
Что он сквозь трубочный дымок
Все в мире видел самолично
И всем заведовал как бог…»

Было привычно, все привыкли — сознательно и бессознательно, что страной руководит всемогущий, всевидящий, всезнающий — бог.

После недолгого периода «разоблачения культа» попытка «свержения бога» была оставлена. Преемники Сталина быстро поняли, что разрушение «авторитета» Вождя-бога подрывает «авторитет» их собственный и партии. Дискуссия о роли и значении Сталина в советской системе идет, не прекращаясь. В то время, как роль Ленина определилась и потеряла интерес, Сталин не перестает возбуждать страсти. Спор о Сталине ведется прежде всего в литературе. Советские идеологи еще раз подтвердили свою неспособность произвести даже примитивный анализ места Сталина в советской истории. Еще раз обнаружилось, что они не имеют инструментов для подобного анализа. Единственный теоретический вклад «марксистов-ленинистов» — введение понятия «культ личности Сталина» для обозначения периода «ошибок», начавшегося в 1934 году.

В литературе сталинский период, личность Сталина вызывают живейший интерес, как у представителей официальной литературы, так и у писателей, свободно выражающих свои взгляды. На волне, вызванной «тайным» докладом Хрущева, советские писатели получают разрешение говорить об ошибках Сталина — полководца в годы войны, об истреблении им армейских кадров, одной из причин поражений первых лет войны (романы К. Симонова и Ю. Бондарева). Исчезновение из партийного языка понятия «культ личности» означало изменение политики по отношению к Сталину. Это нашло немедленный отклик в официальной литературе. Стало модой возвращение к периоду коллективизации и объяснение ее «излишеств» происками «левых»-троцкистов, поголовно изображаемых как евреи (М. Шолохов, П. Проскурин, А. Иванов, В. Белов). Троцкисты же, — по утверждению официальных литераторов, — организовали террор 30-х годов. В романе «Вечный зов» раскрывается «стратегический план» троцкистов, действующих в союзе с гестапо: «Будем физически уничтожать наиболее преданных большевистской идеологии людей». И только Сталин проникает в этот ужасный замысел! Стало модой изображение поражений первых лет войны, как гениальный стратегический маневр, обеспечивший победу в 1945 г. (А. Чаковский, И. Стаднюк, Ю. Бондарев).