Машина и винтики. История формирования советского человека

В 1937 г., когда была опубликована «Книга для родителей», террор в стране достиг высшей точки, общество было раздроблено, атомизировано. Государство приступило к формированию из песчинок, атомов, нового организма — советского коллектива, подменившего общество. Миллионы арестованных оставляли за собой дома, «на свободе» десятки миллионов членов семей, заклейменных «родственников врагов народа». В 1934 г. в уголовный кодекс вводится понятие «ЧС» — член семьи изменника родине, который подлежит наказанию[17] только за родство с врагом. Поскольку «врагом» мог быть каждый, возможность влюбиться во «врага» или в родственника «врага», вступить в брак с «подозрительным», потенциально опасным, угрожали каждому и каждой. Введение паспортов для городских жителей закрепостило деревенских жителей — колхозников, не имевших паспортов и права жить в городе. Возможности браков между городскими и сельскими жителями резко сократились. Возникли непреодолимые, либо преодолимые с огромным трудом, препятствия, на пути браков между обитателями разных городов, поскольку разрешение на переезд из города в город, отмечаемое в паспорте, строго ограничивалось.

В дореволюционной России, как во всех странах мира, классовые, сословные различия, барьеры были очевидны, как очевидны были возможности или невозможности их преодоления. В первые послереволюционные годы легко различимой была линия отделявшая пролетариат — «класс-гегемон» от «бывших», «лишенцев». В 30-е годы государство обрело власть называть врага. Потенциальным врагом был каждый.

Рождается советский быт — мир, в котором живет советская семья. Советский человек знает, что — как писал А. Твардовский — «В ущерб любви к отцу народов — любая прочая любовь». Он знает, что арест даже дальнего родственника, не говоря о члене семьи, грозит ему, его родственникам, неисчислимыми бедами. Одновременно он знает, что «жить стало лучше, жить стало веселей»: об этом сказал Отец-Сталин.

В 1944 г., когда очевидность победы над Германией не вызывала больше сомнений, Сталин подводит итоги войны на семейном фронте. Утверждается новый кодекс о семье и браке, выражающий уверенность в победе советской семьи и доверие вождя к этой семье, как носительнице воли партии и государства. Все «свободы», сохранявшиеся от периода борьбы с буржуазной семьей, ликвидируются: отменяется развод, усиливается наказание за аборты, вводится понятие «незаконнорожденного ребенка», запрещаются браки с иностранцами. Новый кодекс узаконивает новую иерархию — утверждает принципиальное неравенство между мужчиной и женщиной. Сохраняется, естественно, право женщины выполнять все самые тяжелые и неприятные работы, но незамужняя женщина теряет право требовать алименты, теряет право вписать в документ родившегося ребенка имя отца, если он не состоял с ней в браке, она получает особое обозначение — «мать-одиночка».

Ограничение прав женщин осуществляется в условиях резкого падения числа мужчин, вызванного чудовищным кровопусканием войны. Согласно первой послевоенной переписи, в результате войны 15 млн. женщин либо потеряли мужей, либо не смогли найти мужа. Александр Довженко в фильме «Поэма о море» рассказывает об этом: «Не надо мне дворца, — говорит с тоской молодая женщина Христина. — Ни кресел мягких, ни картин. Ничего не надо. — Почему? — Я жинка молодая. — А что тебе надо? — Не знаете? Могу при всех сказать… — Чоловика! — послышался голос пожилой колхозницы. Трудно спать ей без живого тела».

Государство нуждается в возмещении человеческих потерь, но в то же время «проявляет заботу об укреплении советской семьи». Мужчинам дается возможность безнаказанно иметь внебрачных детей, для женщин это сопряжено с чувством вины, незаконного поведения, осуждаемого «коллективом».

Сталинский кодекс был после смерти Отца народов постепенно смягчен: разрешены аборты, значительно облегчено расторжение брака при согласии обоих супругов, не употребляется понятие «незаконнорожденный ребенок». Советская семья приняла свою окончательную форму.