Машина лорда Келвина

Сон как рукой сняло. Чем же тогда заняться? Схожу-ка я проведаю капитана в этом его леднике. Притворяться Эбнером Бенбоу уже смысла нет, хотя почему бы мне не попробовать изменить свою внешность? Накладной нос и парик сделают меня неузнаваемым. Немного подумав, я отверг идею с перевоплощением, подозревая, что наши недруги чего-то подобного от меня и ждут. У меня на руках оставался лишь один, но весьма крупный козырь: мало кто знает о моем возвращении в Стерн-Бей.

Я как следует подготовился к встрече с капитаном, но предпочел не рисковать понапрасну: прошел через весь третий этаж к пожарной двери с обратной стороны гостиницы и спустился по скрипучим ступенькам в заросший дворик. Боковая калитка вывела меня прямо на берег моря. У ветхого причала, сколоченного из гнилых досок, качалось с полдюжины лодок; пирс уходил в залив ярдов на пятьдесят и в самом конце обрывался нагромождением свай, криво торчащих из воды. Кругом ни души.

Было время отлива, обнажившего покрытую галькой отмель, которая тянулась вдоль сложенного из камней волнолома. По ней-то я и зашагал, рассчитывая войти в городок на приличном расстоянии от гостиницы и спутать все планы соглядатаям: если увижу кого-то, кто глаз не сводит с крыльца «Короны и яблока», подойду поздороваться.

Одолев сотню-другую ярдов, я перебрался через волнолом и по узкому дощатому настилу протиснулся между двумя небольшими домиками с заросшими плющом стенами. Где-то неподалеку пал от случайной пули нищий старик, который так и не успел выклянчить у меня монетку. Далее я намеревался направиться к хранилищу льда, но приоткрытая дверь «Пинты пенного» заставила меня сменить приоритеты.

Дело в том, что мне так и не удалось выяснить, обитает ли мой игрушечный слон в одном из номеров «Пинты», потому, главным образом, что, увлекшись игрою в сыщика, я спасовал перед женщиной за стойкой. Она же, вне сомнений, быстро распознала во мне набитого дурака. По правде говоря, в подобных обстоятельствах я легко смущаюсь, а стоит мне смутиться, и я уже ни на что не годен. Но в этот раз все будет по-другому. Я свернул к гостинице, поднялся на веранду и вошел в холл. Женщина, как я и надеялся, сидела на своем месте и занималась разбором счетов. Кажется, она меня даже не узнала — скроила недовольную мину на мое сердечное: «И снова здравствуйте!»

Потом, сдвинув на кончик носа очки, женщина уставилась на меня и весьма нелюбезно поинтересовалась:

— Что вам угодно?

Выходит, несмотря на всю ту канитель, которую я устроил здесь несколько дней назад, она полностью меня забыла. Это заставило меня сменить тон. Какого черта я с ней любезничаю? Терпеть не могу надменной снисходительности в людях, особенно у клерков и официантов, — у тех, кто не имеет перед тобой решительно никаких заслуг, кроме того прискорбного факта, что не ты их обслуживаешь, а наоборот. Собственно говоря, кто эта женщина, если не служащая? И кто наделил ее правом говорить со мной свысока? Даже если она владелица заведения, это не дает ей повода так важничать.

— Послушайте, — сказал я, опершись о стойку. — Я разыскиваю одну особу и ее сына. Уверен, что они остановились у вас или, во всяком случае, жили здесь еще неделю назад. Внешне они удивительно, я бы даже сказал, пугающе схожи. Сын — а ему на вид лет под тридцать — постоянно носит с собой игрушку: каучукового слона, который умеет реветь.

— Реветь? — переспросила она, видно, ничего более не усвоив из моей маленькой речи. Упоминание о физиологических подробностях, вроде издаваемых слоном звуков, пагубно сказалось на ее способности понимать чистейший английский язык и любые доводы логики.

— Да бог с ним, с этим ревом, — отрезал я, теряя терпение. — Забудьте вы о нем!

Хвала богам, я вовремя спохватился, припомнив, как галантно общался Сент-Ив с хозяйкой «Короны и яблока». «Будь с ней помягче», — дал я себе совет и скроил любезную улыбку.

— Не в слоне дело. Меня интересует не слон, а женщина с сыном. Видите ли, она кузина моей матери. Я получил письмо, и в нем говорится, что эта женщина и ее сын… Кем, бишь, он мне приходится? Четвероюродным братом?.. Что малютка Билли, как мы звали его когда-то, хотя это не его имя, не настоящее… Ну так вот, что они здесь на отдыхе, и я не успокоюсь, пока не выясню, как у них дела.

Женщина сверлила меня взглядом поверх очков, ожидая продолжения. Можно подумать, все то, что я наговорил, не имело ни малейшего смысла и не выражало моих намерений.

Моргнув, я затянул новую песню:

— Где же, спросил я себя, могла остановиться любимая кузина моей матушки в таком городке, как Стерн-Бей? Где же, как не в самой прелестной из здешних гостиниц? Вот оно! Поэтому-то я пришел сюда, стою перед вами и спрашиваю: действительно ли упомянутая дама поселилась здесь?

Уж это должно было пробиться к ее сознанию — и, несомненно, пробилось, ибо первая же фраза — «Как зовут эту леди?» — была произнесена строгим учительским тоном, от которого моя кровь и прежде-то стыла в жилах, а теперь и подавно: я понятия не имел, как ее зовут.