Машина мышления. Заставь себя думать

Лобная кора снова вступает в игру. Она получает из теменной эти пазлы, а вы, как вам кажется, снова что-то «припоминаете» — мол, ах да, надо ещё и то учесть, и это!

Вашей лобной коре снова приходится перестраивать казавшуюся только что идеальной схему, которую…

Лобная кора снова рекурсирует информацию обратно — в теменные доли, словно бы это движение маятника.

Потом снова вперёд, потом снова обратно, пока наконец между лобными долями, с одной стороны, и теменными — с другой не будет достигнуто своего рода равновесие, некий паритет (рис. 12).

Рис. 12. Схема движения информации в мозге по направлению сзади наперёд и спереди назад.

Залог возникающего паритета в том, что оба отражения — «переднего» и «заднего» зеркала — начинают в достаточной степени соответствовать друг другу.

Колебания маятника обмена информации — спереди назад и сзади наперёд — постепенно идут на убыль.

В момент, когда этот маятник останавливается, и префронтальная кора, и теменная кора — каждая со своей стороны (спереди и сзади) — удовлетворяются полученным результатом — сборкой, сделанной лобной корой из пазлов, хранящихся в теменной коре.

Кстати, вы ещё помните, что мы говорим сейчас не просто о маятникообразном движении информации, но о том, как работает ваш мозг, размышляя о новой квартире?..

Впрочем, это и не имеет значения, поскольку, решая любой вопрос, наш мозг с необходимостью будет работать по этой схеме:

• собирать и интегрировать в лобных долях информацию, хранящуюся по актуальному вопросу в теменных долях,

• затем сверяться с ними — с теменными долями,

• снова пересобирать своё представление с учётом новых вводных и снова сверяться.

И так будет продолжаться до тех пор, пока представление (решение), созданное в лобных долях, не будет в полной мере соответствовать паттерну возбуждённых деталек Neuro-LEGO.

Делаем ли мы это «сами»? Является ли это нашей «сознательной и целенаправленной мыслью»?

Или же это просто игра отражений, которая происходит по причине изначального несоответствия, своего рода «внутреннего когнитивного диссонанса», вызванного тем, что два зеркала мозга — «переднее» и «заднее» — формируют свои, различные модели одной и той же реальности?

Мне кажется, что это вполне очевидно: совершенствование модели мира в нашем мозге обусловлено не тем, что мы сверхинтеллектуальны, а тем, что наш мозг — эта машина мышления — сам с собой играет в эту игру.

«ПОТЕРЯННЫЙ И ВОЗВРАЩЁННЫЙ МИР»

Это поражает — что человек, лишённый значительной части своих лобных долей — этой, так скажем, вершины эволюции, — способен, пусть и с некоторыми оговорками, продолжать более-менее полноценную жизнь.

Хороший пример тому — ставший классическим случай рабочего Финеаса Гейджа, который получил черепно-мозговую травму при строительстве железной дороги.

От взрыва металлический лом, который Гейдж держал в руках, пробил ему голову насквозь — вошёл под левой глазницей, а вылетел в области лобно-теменного сочленения черепа.

Отброшенный невероятной силой этого удара на несколько метров, Гейдж сам встал на ноги и даже порывался продолжить работу.

Но, конечно, его увезли домой, где он надолго потерял сознание из-за развившегося воспаления в ране, уничтожившего в последующем значительную часть его лобных долей.

Однако Гейдж, как известно, выжил и, более того, прожил ещё двенадцать лет после своей знаменитой травмы.

Он работал кучером, выступал со своим ломом в цирках, занимался фермерством и умер, по сути, случайно — во время одного из своих эпилептических припадков, вызванных последствиями травмы.

Характер у него, конечно, испортился. Он стал раздражительным, импульсивным. Но с кем, как говорится, не бывает… А вот память у Гейджа, например, осталась практически не затронутой.

На его забывчивость указывали только близкие родственники.

То есть при всех прочих равных можно сказать, что Гейдж, получив тяжелейшую травму лобных долей, ещё неплохо отделался. Но что случится с человеком, если подобная по объёмам травма затронет не лобные, а теменные доли?

Об этом мы тоже хорошо знаем, во многом благодаря исследованиям Александра Романовича Лурии, который, кроме соответствующих научных работ, написал также совершенно удивительное художественное произведение.