Машина Ненависти

       -- Н-нормально, спасибо.

       Никаких имен. Даже в доме Хозяина.

       -- Как родители?

       -- Живут, б-благодаря вам.

       -- А жена?

       Волошин пожал плечами:

       -- Уже б-бывшая. Замуж вышла. С-снова.

       -- Все они суки...

       Хозяин помолчал, буравя взглядом пол. Наконец, вздохнул:

       -- Ладно, Дима, к делу.

       Волошин ощутил нечто вроде облегчения. Практически гений в своем деле, он никогда не отличался страстью к болтовне.

       -- Сына моего помнишь? Старшего, Виктора? Ну вот, из-за него ты здесь. Натворил дел гаденыш. Дело на него хотят завести.

       "Почему бы не решить все простым звонком?" -- подумал Волошин с удивлением, но вслух ничего не сказал.

       Впрочем, Хозяин счел нужным пояснить:

       -- Дима, -- он вздохнул, -- я сейчас в трудном положении, рисковать мне нельзя. Кое-кто под меня копает, я сейчас на виду. А довериться другому -- не могу. Сам знаешь, какие люди меня окружают. Такие как мы с тобой -- реликты. Молодые не знают слова "верность".

       Волошин кивнул.

       -- Что он сделал?

       -- Да, в общем-то, ничего особенного. Так, побаловался с дружками немного. Хотели прижать одного пацана на улице, -- и чем он их задел? -- а этот кретин заистерил.

       -- Что з-значит "заистерил"?

       -- С крыши сбросился, мутант.

       -- Н-насмерть?

       -- С шестнадцатого этажа. Конечно насмерть!

       Новый кивок.

       -- Могут б-быть осложнения?

       Хозяин передернул плечами, резанул:

       -- Тебе лучше знать. В любом случае, действуй очень мягко и аккуратно, понял? И, -- чтоб ни одна зараза!

       Отвечать Волошин не стал, да и не нужно это Хозяину. Для него главное -- результат, а не слова. В этом он и вправду реликт.

    Глава 4

    Исполнитель желаний

       Королев, 1 октября

       Чистое нижнее белье... подумав, Даля отложила любимый комплект Victoria's Secret и выбрала черный кружевной, с бюстгальтером пуш-ап Wonderbra. Ее мальчиковая фигура в отражении зеркала сразу преобразилась.

       Дезодорант и капелька духов, джинсы с заниженной талией, коричневый пуловер, просвечивающийся совсем чуть-чуть. Любимый плеер -- на пояс; айфон и кредитные карты -- в сумочку-клатч.

       И никакой косметики. Это принципиально.

       Подхватив с полочки ключи от машины и сумку с ультрабуком, Даля вышла из квартиры. Заперев дверь, она спустилась на этаж ниже. Остановилась у двери, обитой потертым дерматином. В ответ на ее звонок раздался щелчок замка, и дверь приоткрылась

       -- Виктория Павловна, здравствуйте, -- улыбнулась Даля. -- Вы бы так сразу не открывали, знаете же, что сейчас это небезопасно. У вас же цепочка есть.

       Иссушенная старостью и пенсией старушка мелко закивала:

       -- Да забываю, Далечка, забываю.

       -- Я в белокаменную еду, -- Даля всеми силами старалась не отводить глаз. -- Вам нужно что-нибудь?

       Почему-то при разговоре с Викторией Павловной она всегда стыдилась. И сама не могла понять чего: ну не молодости же, в самом деле? Может быть того, что ее внуки не могут обеспечить старость, а она, Даля, теперь на себя взвалила обязательства перед чужим ей человеком?

       Пару месяцев назад Даля случайно заглянула в местный супермаркет. Как раз после завершения работы, с весьма приличным гонораром на карточке, ради которого другие трудятся по полгода. Заглянула, и сердце екнуло. В стороне от кассы, захлебываясь беззвучными старческими слезами, рыдала сгорбленная бабушка. Подслеповато перекладывала в ладони копейки, мелко дрожит в руке затертый пластиковый пакет.

       Обычно вот такой же стыд охватывает Далю, когда она подает милостыню, а ее благодарят. Вроде бы доброе дело совершила, а как-то гадко становится на душе -- у тебя кусок пластика на поясе стоит полштуки баксов, а тут за сто рублей благодарят. И трудно потом бывает перебороть это чувство, чтобы снова оказать кому-то помощь. Гораздо чаще проходишь мимо, трусливо пряча глаза...

       Даля переборола. Не стыдясь насмешливых и брезгливых взглядов, утешила старуху, незаметно сунула ей в карман единственную из наличности пятитысячную купюру. А остаток вечера провела в бегах по аптекам и рынкам. Оказалось, еще бы неделю, и отказал бы организм Виктории Павловны. Узнав об истощении от врача, Даля сперва не поверила. Разве в современном мире еще умирают от голода?!.

       -- Ничего не нужно, -- засмущалась Виктория Павловна. -- Что ты все носишься со мной, старой?

       Даля поняла, нужно действовать решительней:

       -- Мясца взять? На котлеты?

       -- Только если чуть-чуть, -- это уже почти беззвучно, в сторону.

       -- Ага, -- обрадовалась Даля, -- тогда к вечеру ждите.

    * * *

       Даля вывела машину на трассу, сделала на магнитоле музыку тише. В айфоне голос сестры оборвал гудки:

       -- Далька?

       -- Привет. Слушай, какое мясо на котлеты нужно покупать?

       -- Не могу поверить! Даля, ты, наконец, одумалась?! Слава богу, конец пожизненному веганству...

       -- Я не себе, -- нахмурилась Даля. Засигналили остервенело, какой-то чудак пошел на обгон справа, прямо по обочине.

       -- А-а, -- погрустнела Ася, -- ты все со своей бабкой возишься?

       Даля промолчала.