Машина пробуждения

Женщина с кожей цвета заката, одетая в потрепанное платье, стояла, прислонившись к стене, прижатая к ней мужчиной с крысиным лицом, глазами навыкате и трясущимися руками. Кудрявые волосы женщины были собраны в аккуратный пучок, но при этом их покрывал густой слой пыли – словно парик, извлеченный из коробки, где тот пролежал пару десятков лет.

Что-то заставило Купера остановиться на полушаге. Эшер раздраженно оглянулся, но Купер просто застыл, в ужасе глядя на женщину и ее собеседника.

Ее печальное лицо покрывала яркая косметика, призванная скрыть истину, и всякий раз, как коротышка что-то говорил, она смеялась, точно школьница, сверкая улыбкой, не затрагивавшей ее глаз. Мужчина положил руку на ее грудь, и женщина сама прижала ее сильнее, прошептала что-то ободряющее. Он же, продолжая говорить, мягко провел пальцем по ее шее. Женщина облизала губы и прижалась к нему, но про себя она кричала. Купер знал это, потому что слышал.

– НетНетПожалуйстаТолькоНеСнова, – вот что он слышал. Это были неизреченные слова. Слова ужаса. – НетНетХватитЯНеМогуДышатьНеМогуДышатъУбейМеняПрошуУбейМеня. УбейДоКонца. ИПустьВЭтотРазВсеЗакончится. ПустьВсеЗакончитсяЯНеВынесуЕсли СноваПроснусь.

– Стой! – закричал Купер, срываясь с места. – Стой! Эшер, помоги, он собирается ее убить!

Эшер разразился лающим смехом и поймал Купера за руку.

– Разумеется, именно это он и собирается сделать. – Извиняясь, он помахал женщине и похожему на крысу коротышке. – Прошу, не обращайте на нас внимания.

Затем Эшер рывком притянул Купера к себе и прорычал:

– Никогда так больше не делай. У тебя не только нет никакого представления о наших обычаях, но еще и морального права вмешиваться в них. А еще твое поведение плохо скажется на моей репутации.

– Что она такое? – с ужасом в голосе спросил Купер, когда женщина и ее кавалер скрылись во мраке переулка.

– Кровавая шлюха, – сухо ответил Эшер, но взгляд его при этом уперся в землю. – Проститутка жизни. Глупая девчонка, когда-то на своем пути подмахнувшая не тот контракт и в результате застрявшая здесь. Она не может умереть и продает свое тело, свою жизнь любой сволочи с парой монет в кармане. Ее насилуют, выпускают кишки, а напоследок запихивают деньги в рот.

– Постой, что?

Мозг Купера просто не мог переварить пункт, касавшийся смерти. Эта кровавая шлюха вовсе не выглядела мертвой, разве что сильно уставшей. Но вот ее мысли, если он действительно их слышал…

– Она не может умереть, – сказал Эшер и ткнул пальцем в сторону двух силуэтов, поднимающихся с земли. Один из них низко повесил голову, а второй прислонился к кирпичной стене, пытаясь отдышаться. Оба казались такими тонкими, такими изможденными. – Во всяком случае, не так, как надо.

– Это ужасно. – Купера затрясло. – Ее работа состоит в том, чтобы за деньги позволять убивать себя каким-то мерзавцам?!

Он не мог сдержать отвращения в голосе – каким же жалким созданием надо быть, чтобы пытаться выжить вот такой ценой, не говоря о попытках получить еще и какую-то выгоду? Впрочем, если она не могла умереть, то, скорее всего, у нее и выбора-то другого не было, кроме как выживать. И если все это правда, то тот факт, что ее мысли проскребли себе путь в его голову, казался уже не столь уж и удивительным.

– Да, ее убивают, – кивнул Эшер, – и вообще вытворяют с ней все, что захотят. И да, она делает это за деньги. Почему бы и нет? Поторапливайся.

Эшер чуть ли не силком потащил Купера дальше, когда на горизонте вновь зазвенели колокола.

Колокола… Повсюду были колокола, весь город словно принадлежал им.

Вот только мысли Купера остались в том проулке, с женщиной, которая выглядела более… используемой, что ли, чем это вообще казалось возможным. Но здесь, судя по всему, это было в порядке вещей. Интересно, что еще полагалось за норму, что он сочтет отвратительным? Что более странно – способность слышать испуганные мысли незнакомцев или сам безмолвный крик, мольба об упокоении? Он слышал ее, слышал полные паники мысли, метавшиеся в ее голове. И что это давало лично ему? Если отбросить пока вопрос неспособности умереть, Купер не мог толком определиться, что раздражает его больше – содержание этих мыслей или то, что он мог в них заглянуть.

Спустя пару секунд до него долетел душераздирающий вопль, оборвавшийся влажным хрипом. И никто из прохожих, казалось, не обратил на него ни малейшего внимания. Эшер заметил, насколько неуютно себя чувствует Купер и, расплывшись в широкой, как оскал черепа, улыбке, по-дружески толкнул спутника в плечо.

– Да ладно тебе. Пройдет какая-то пара часов, ее тело поднимется, а кожа если не сменится, то хотя бы срастется. Она выплюнет свою выручку и снова откроет свою лавочку.

– Ох!.. – У Купера скрутило желудок, и он чуть не расстался с недавно съеденным бутербродом. – Неудивительно, что она так кричала.