Машина пространства

Дело о наследстве:

Руперт Дэвид Энджер, эсквайр.

Многоуважаемый сэр,

В ответ на Ваш запрос, направленный в адрес нашего клиента, довожу до Вашего сведения, что все необходимые распоряжения, касающиеся движимого и недвижимого имущества покойного Руперта Дэвида Энджера, были сделаны своевременно, вследствие чего просим Вас не трудиться наводить справки о назначении указанного имущества и о пользовании правом собственности на оное.

В настоящее время мы ожидаем поручения от наследников нашего бывшего клиента в связи с предстоящей распродажей некоторых второстепенных предметов, находившихся в его собственности. Распродажа произойдет в форме открытого аукциона, о месте и времени проведения которого будет объявлено в газетах.

Засим остаемся, сэр, Ваши покорные слуги,

Кендал, Кендал и Оуэн

(адвокаты и присяжные поверенные)

Глава 14

Я делаю шаг вперед и в слепящем свете огней рампы останавливаюсь к вам лицом.

Я говорю:

– Посмотрите на мои руки. В них ничего нет.

Я поднимаю ладони кверху, чтобы вам было лучше видно, и развожу пальцы в стороны, показывая, что между ними ничего не припрятано. Теперь я выполняю последний фокус: у меня в руках, которые, как вам известно, пусты, возникает поблекший букет бумажных цветов.

Глава 15

Сегодня, 1 сентября 1903 года, я заявляю, что моя карьера фактически завершилась со смертью Энджера. Не будучи стесненным в средствах, я содержал семью и вел достаточно беспорядочную жизнь, что требует немалых расходов. Связанный определенными обязательствами, я вынужден был соглашаться на любой ангажемент. В этом смысле я еще не полностью отошел от дел, но честолюбие молодости, желание поражать и удивлять, удовольствие придумывать невозможное – все это ушло. Мои пальцы не утратили ловкости, я не растерял профессиональные навыки и в отсутствие Энджера снова сделался единственным исполнителем «Новой транспортации человека», но этого мне было мало.

Меня охватило неизбывное одиночество, о котором Конвенция пока не позволяет рассказывать подробно; могу только сказать, что я был единственным другом, которого для себя желал. Но при этом я, конечно же, был единственным другом, с которым не мог встретиться.

Моя жизнь полна секретов и противоречий, которые я никогда не смогу раскрыть.

За кого вышла замуж Сара? За меня или же за меня? У меня двое детей, которых я обожаю. Это мои любимые дети, и только мои… действительно мои? Каким образом мне это узнать, кроме как полагаясь на привязанность и чутье? И если уж на то пошло, которого из двоих – меня или меня – полюбила Олив, с кем она жила в квартире, снятой в Хорнси? Не я первым лег с нею в постель, не я привел ее в ту квартиру, но я пользовался ее присутствием, зная, что и я делаю то же самое.

Кто из двоих – я или я – пытался разоблачить Энджера? Кто из двоих впервые разработал «Новую транспортацию человека» и кто впервые подвергся транспортации?

Даже мне самому начинает казаться, что эти речи бессвязны, но нет, каждое написанное здесь слово связано с другими и точно отражает смысл. Вот в чем главная дилемма моего существования.

Вчера я выступал в Бэлеме, что в юго-западной части Лондона. Между дневным и вечерним представлениями у меня был двухчасовой перерыв. Как обычно, я заперся у себя в гримерной, включил ночник, задернул шторы, прилег на кушетку и заснул.

Когда я проснулся…

Или не проснулся? Может, мне это померещилось? Или приснилось?

Когда я проснулся, передо мной стоял призрак Руперта Энджера с длинным кинжалом в руках. Не успел я пошевелиться или позвать на помощь, как он метнулся ко мне, очутился на краю кушетки и через мгновение уже сидел на мне верхом. Занеся кинжал, он направил лезвие прямо мне в сердце.

– Готовься к смерти, Борден, – прохрипел он свирепым шепотом.

Во время этой адской сцены мне показалось, что он ничего не весит, что его можно запросто стряхнуть на пол, но я обессилел от ужаса. Схватив его за предплечья, чтобы не дать ему проткнуть меня кинжалом, я с изумлением обнаружил, что он покрыт все тем же маслянистым зельем. Чем яростнее было мое сопротивление, тем быстрее выскальзывала из-под моих пальцев его омерзительная плоть. На меня веяло зловонным дыханием, затхлостью, мертвечиной.

Я в ужасе ахнул, ощутив острое лезвие.