Машина пространства. Опрокинутый мир [Авторский сборник]

— Кресло в Совете фактически означает отставку. Отставку от работы в своей гильдии. Навигаторы посчитают это новым шагом в своей политике. Вовлекая в Совет тех, кто играл активную роль в верховных гильдиях, они рассчитывают поднять его авторитет. Между прочим, именно поэтому выдвинули и твою кандидатуру…

— Мое место на севере, — перебил я.

— Мое тоже. Но мы с тобой достигли такого возраста…

— Не смейте и думать об отставке! — воскликнул я. — Вы же лучший специалист по мостам во всем Городе!

— Утверждают, что так. И тактично умалчивают о том, что три моих первых моста рухнули один за другим.

— Это те три, что не выдержали натиска волн на реке?

— Именно. И четвертый разделит их судьбу, как только налетит новая гроза.

— Но вы же сами говорили…

— Гельвард, этот мост мне не по зубам. Тут нужен кто-нибудь помоложе. Способный выдвинуть свежую идею. Быть может, надо действительно отказаться от моста и строить корабль…

Мы с Леру оба понимали без лишних слов, чего стоило ему подобное признание. Мостостроители недаром считались самой гордой гильдией во всем Городе. Ни один мост ни разу не подводил своих создателей. Вплоть до последнего времени.

Дальше мы шли молча.

Едва появившись в Городе, я ощутил острое желание тут же вернуться на север. Очень уж не по душе мне пришлась здешняя атмосфера: столь характерные прежде подавленность, боязнь высказать собственное мнение сменились самовнушенной слепотой, пренебрежением к реальности, да и к заветам гильдиеров старой школы. В глаза бросались призывы, вывешенные терминаторами, в коридорах валялись грубо напечатанные листовки. Мост стал притчей во языцех, о нем говорили с ужасом: те, кто вернулся со стройплощадки, выболтали, что другого берега даже и не видно и что сваи не выдерживают натиска волн. Ходили слухи, наверняка распускаемые терминаторами, о десятках убитых, о новых нападениях туземцев.

В кабинете разведчиков будущего меня встретил Клаузевиц, ныне член Совета навигаторов. Он вручил мне официальное письмо с предложением принять высший в Городе ранг. Письмо называло и имена выдвинувших мою кандидатуру — самого Клаузевица и Макгамона.

— Благодарю за честь, — ответил я. — Но принять ее я не могу.

— Вы нам нужны, Гельвард. Вы один из опытных гильдиеров.

— Не спорю. Но мое место у моста.

— Вы принесете больше пользы здесь.

— Не думаю.

Клаузевиц доверительно отвел меня в сторону:

— Совет создает рабочую группу для переговоров с терминаторами. Мы хотели бы, чтобы вы вошли в нее.

— Какие могут быть с ними переговоры? Подавить их, и все!

— Нет, нет… мы намерены найти разумный компромисс. Они требуют, чтобы мы отказались от перемещения Города и перешли на оседлый образ жизни. Мы склонны прислушаться к ним, но лишь отчасти, и отказаться от моста.

Я смотрел на него с недоумением, наконец решительно сказал:

— Никогда не стану участвовать в подобной сделке.

— Вместо моста мы построим корабль. Естественно, не столь сложный, как Город, — меньших размеров и более простой конструкции. Лишь бы переправиться на противоположный берег, а там — возведем Город заново.

Я вернул ему письмо и направился прочь.

— Нет и еще раз нет. Это мое последнее слово.

3

Я решил покинуть Город без промедления, вернуться на север и провести новую разведку реки. Сообщения моих коллег, ездивших вдоль берега, сходились на том, что он нигде не закругляется и, следовательно, то действительно река, а не озеро. Озера можно обогнуть, реки — хочешь не хочешь — надо пересекать. Однако я все время возвращался мыслями к предположению Леру, единственно обнадеживающему предположению, что противоположный берег удастся различить, как только река приблизится к оптимуму. Я хватался за эту гипотезу как за соломинку — если бы мне удалось засечь тот дальний берег, отпали бы все и всякие возражения против моста…

Я шел по Городу, сознавая, что обязан подкрепить свои слова и намерения конкретными поступками. Я чувствовал, что мост стал для меня делом жизни, что именно ради него я вступил в конфликт с теми, без чьего благословения его было не возвести, — с членами Совета. В определенном смысле я оказался теперь предоставленным самому себе, никем не понят, никому не в радость. Если Совет придет к компромиссу с терминаторами, мне волей-неволей придется с этим примириться, но в данный момент я не видел альтернативы: мост был единственным выходом из тупика, пусть даже неосуществимым.

Мне вспомнилась фраза, брошенная когда-то Блейном. Он заявил, что Город — это скопище фанатиков, и я не понял его тогда. Он пояснил, что фанатик — это человек, который не сдается даже тогда, когда на успех не осталось никаких шансов. Если разобраться, Город борется, не имея шансов на успех, со времен Дистейна, и за спиной у нас уже семь тысяч достоверно пройденных миль, ни одна из которых не досталась нам даром. Выжить в опрокинутом мире, говорил Блейн, человек не может и не должен — и тем не менее Город прожил семь тысяч миль и собирается жить еще.