Машина различий

Да, сэр, два пятнадцать точно — и никаких ошибок быть не может, поскольку у нас установлены патентованные табельные часы «Кольт и Максвелл».

Я услышал негромкий такой звук, словно что-то капает, сэр.

На мгновение я решил, что протекла крыша, совсем позабыв, что ночь ясная. Дождь, подумал я, только это меня и встревожило, сэр, — мысль, что сухопутный левиафан пострадает от сырости, поэтому я посветил фонарем вверх, и там висел этот бессчастный негодяй, и все шейные позвонки левиафана были в крови, и вся, как она там, арматура, которая поддерживает этого зверюгу, тоже. А голова его вся была расшиблена, сэр, да там, считай, и не было уже никакой головы. Он висел там, запутавшись ногами в каких-то ремнях, и я увидел блоки и веревки, туго натянутые, и они уходили во тьму огромного купола, и это зрелище так меня поразило, сэр, что я уже поднял тревогу и только потом заметил, что у левиафана нет головы.

Да, сэр, я думаю, так оно и было — то есть, как они это устроили. Его спустили с купола, и он там делал свое дело в темноте: останавливался, когда слышал мои шаги, а потом снова принимался за работу. Долгая работа, на несколько часов, ведь им нужно было сперва установить свои блоки. За смену я несколько раз проходил под этим самым местом. А когда он ее отломал, голову, сэр, кто-то другой вытащил ее наверх и наружу, ведь они сняли одну из панелей купола. Но что-то там у них оторвалось, наверное, или соскользнуло, и он полетел вниз, прямо на пол, у нас там самый лучший флорентийский мрамор. Мы нашли то место, где разлетелись его мозги, сэр, хотя лучше бы об этом забыть. И потом я припомнил какой-то шум, сэр, это когда он, наверное, упал, но никакого крика не было.

А еще, сэр, меня что поразило больше всего, так это как они втихую подтянули его снова наверх и оставили там висеть, как кролика в мясной лавке, а сами смылись со своей добычей по крыше. Сколько же в этом подлости, сэр, вы согласны?

Кеннет Рейнольдc, ночной сторож Музея практической геологии, показано под присягой перед следователем Дж. Г. Питерсом,

Боу-стрит, ноябрь 1855 года.

ВЕРЬТЕ МНЕ ВСЕГДА

Мой дорогой Эгремонт!

Я глубоко сожалею, что сложившиеся на данный момент обстоятельства лишают меня возможности и надежды использовать в дальнейшем ваши неоспоримые способности во благо партии и правительства.

Вы, без сомнения, поймете, что мое признание всей сложности ваших личных обстоятельств никоим образом не связано с каким-либо, пусть и малейшим недоверием к вам как государственному деятелю; менее всего мне бы хотелось создать у вас подобное впечатление.

Я не могу завершить письмо, не выразив горячего желания и надежды, что для вас найдется достойный ваших высоких качеств пост.

Верьте мне всегда,

искренне ваш,

И. К. Брюнель.

Министерское письмо Чарльзу Эгремонту, Ч. П., дек. 1855 г.

МЕМОРАНДУМ МИНИСТЕРСТВУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ

По этому случаю наш высокий гость, экс-президент Американского Союза, мистер Клемент Л. Валландингем [151] улизался в стельку. Выдающийся демократ показал, что не уступит в своей распущенности ни одному из Англиейских лордов. Он излапал миссис А., зацеловал визжащую мисс Б., исщипал до синяков пухленькую миссис В. и бросался на мисс Г. с самыми гнусными намерениями!

Мистер Валландингем вел себя, как бык в период течки; когда все наши гостьи впали в истерику, высокопоставленное животное было отловлено слугами, доставлено вверх копытами на второй этаж и выпущено под присмотр миссис Валландингем, успевшей уже переодеться в чепец и ночную рубашку. И тут, к вящему нашему изумлению, этот необыкновенный человек использовал для удовлетворения чрезмерно разыгравшейся похоти покорное тело законной своей супруги, облевав его в процессе соития с головы до ног. Те, кто видел миссис Валландингем, едва ли сочтут последнее неправдоподобным.

Недавно меня достигло известие, что в Веракрусе, в мексиканском изгнании, умер бывший президент Техаса Сэмьюэль Хьюстон. Судя по всему, Хьюстон ожидал призыва о помощи со стороны какой-нибудь из враждующих группировок, надеясь вернуть себе хотя бы часть прежнего влияния, однако никто к нему так и не обратился — французские алькальды не дремлют. При всех своих несомненных недостатках Хьюстон был во сто раз лучше Клемента Валландингема, который заключил трусливый мир с Конфедерацией и позволил стервятникам Красного Манхэттенского Коммунизма терзать останки своей обесчещенной страны.

Лорд Листан, 1870 г.

ДО РАДИКАЛОВ