Машина различий

По прибытии в Лондон Палтуса и его бойцов кое-кто из сотрудников Особого отдела предлагал насильственно их перевербовать, для чего существует уйма классических методов. Олифант поспешил подавить эти мысли в зародыше, доказывая, что американцы будут гораздо полезнее, если предоставить им свободу действий – под, подчеркнул он, неусыпным надзором как Особого отдела, так и его собственного Особого бюро Министерства иностранных дел. Так как Особое бюро почти не имело необходимого для таких игр персонала, Особый отдел прикомандировал к нему Беттереджа вкупе с группой неприметных, ежедневно сменявшихся лондонцев – опытных наблюдателей, каждого из которых Олифант утверждал лично. Беттередж докладывал непосредственно Олифанту, который оценивал сырой материал, а затем передавал его в Особый отдел. Олифант находил подобное положение дел вполне удовлетворительным; Особый отдел от комментариев пока воздерживался.

Мало-помалу действия пинкертонов выявили незначительные, но остававшиеся прежде незамеченными элементы нелегальной активности. Полученная в результате информация составляла довольно сумбурный набор фактов, но Олифанту это даже нравилось. Пинкертоны, как с удовольствием объяснял он Беттереджу, обеспечат их чем-то вроде геологических кернов. Так пусть они исследуют глубины, а Британия будет пожинать плоды.

Беттередж почти сразу же, и к немалой своей гордости, обнаружил, что некий мистер Фуллер, единственный и сильно перегруженный служащий техасской дипломатической миссии, состоит на жалованье у Пинкертона. В дополнение к этому Палтус проявил безудержное любопытство к делам генерала Сэма Хьюстона, причем зашел столь далеко, что лично участвовал во взломе загородного особняка изгнанного техасского президента. На протяжении нескольких месяцев пинкертоны следили за Майклом Рэдли, пресс-агентом Хьюстона, убийство которого в «Гранд-Отеле» послужило непосредственным толчком к сегодняшним изысканиям Олифанта.

– И вы видели на представлении коммунаров нашу миссис Бартлетт? Вы полностью в этом уверены?

– Без сомнения, сэр!

– Палтус с компанией ее видели? И она – их?

– Нет, сэр. Они смотрели коммунарский фарс, кричали и свистели. В антракте миссис Бартлетт проскользнула за кулисы. А потом она держалась в самых задних рядах. Хотя и аплодировала. – Беттередж нахмурился.

– Пинкертоны не пытались идти за миссис Бартлетт?

– Нет, сэр!

– А вы пошли.

– Да, сэр. Когда представление закончилось, я оставил Бутса и Бекки Дин караулить наших ребят и отправился выслеживать ее в одиночку.

– Вы поступили очень глупо. – Олифант говорил предельно мягко. – Лучше было поручить это Бутсу и Бекки. У них больше опыта, а к тому же команда гораздо эффективнее одиночного наблюдателя. Вы могли легко ее потерять.

Беттередж болезненно сморщился.

– Или она могла вас убить. Она же убийца. Поразительно умелая. Известна тем, что носит при себе купоросное масло.

– Сэр, я беру на себя всю…

– Нет, Беттередж, нет. Ни в коем случае. Она уже прикончила нашего техасского Голиафа. С заранее – и очень хорошо! – обдуманным намерением. Она помогала ему, обеспечивала его пищей и ободряла – так же как и в ту кошмарную ночь, когда он залил кровью «Гранд-Отель». Кто, кроме нее, мог принести ему консервированные бобы? Техасец полностью от нее зависел, ведь ему и носа было не высунуть с этого чердака. А обработать консервную банку – не так-то это и сложно.

– Но почему она пошла против него, сэр?

– Вопрос лояльности, Беттередж. Наш техасец был фанатичным националистом. Ради интересов своей страны патриоты способны вступить в сделку с самим дьяволом, но всему есть предел. Вероятнее всего, она потребовала какой-нибудь ужасной услуги, а он отказался. – Это Олифант знал из признаний Коллинза; безымянный техасец был весьма капризным союзником. – Парень подвел ее, нарушил ее планы, точно так же, как и покойный профессор Радвик. Вот он и разделил участь своей жертвы.

– Должно быть, она в отчаянном положении.

– Возможно… Но у нас нет причин полагать, что вы вспугнули ее своей слежкой.

Беттередж сморгнул.

– Сэр, а когда вы послали меня поглядеть на коммунаров, вы уже подозревали, что она там будет?

– Ни в коем случае. Сознаюсь, Беттередж, что это был просто каприз. Один мой знакомый, лорд Энгельс, в полном восторге от Маркса, основателя Коммуны…

– Энгельс, текстильный магнат?

– Да. Его интересы весьма эксцентричны.

– К этим коммунаркам, сэр?

– К теориям мистера Маркса в целом и к судьбе Манхэттенской коммуны в частности. Фактически щедрость Фридриха и сделала возможным настоящее турне.

– Самый богатый человек Манчестера финансирует такую чушь? – искренне расстроился Беттередж.

– Странно и неожиданно. И это при том, что сам Фридрих – сын богатого промышленника с Рейна… Во всяком случае, я с интересом ждал вашего отчета – сильно подозревая, что там объявится и наш мистер Палтус. Соединенные Штаты воспринимают красную революцию в Манхэттене более чем мрачно.

– Одна из этих женщин устроила перед спектаклем нечто вроде проповеди, чесала языком как заведенная. Что-то такое о «железных законах»…