Машина Различий

Душу Мэллори объяли мир и спокойствие. Он встал, опираясь на винтовку, как на посох. С реки больше не стреляли, грохот разрывов смолк, сменившись треском и шипением пожара, охватившего уже все здание. Сотни языков грязного пламени причудливо изгибались под порывами ветра.

Мэллори шагнул к хлопковому брустверу. Крытый проход анархистов разлетелся при обстреле вдребезги, как глиняный туннель термитов – под тяжелым сапогом. Голова Мэллори полнилась монотонным ревом абсолютного величия, он стоял и смотрел, как с воплями разбегаются враги.

Один из людей остановился и обернулся. Это был Свинг. Он взглянул на Мэллори, на его лице было отчаяние – и благоговейный ужас. Он что-то крикнул – раз, еще раз, – но Мэллори не расслышал слов и медленно покачал головой.

Свинг поднял свое оружие. Мэллори с приятным удивлением узнал знакомые очертания карабина “каттс-модзли”.

Свинг встал поудобнее, прицелился и нажал на спуск. Воздух вокруг Мэллори наполнился приятными поющими звуками, но они не имели никакого значения, так же как и мелодичное звяканье пуль об остатки крыши. Руки Мэллори двигались изящно и непринужденно, он вскинул винтовку к плечу, прицелился и выстрелил. Свинг вздрогнул и упал навзничь. Зажатый у него в руках “каттс-модзли” продолжал дергаться и щелкать, повинуясь пружине, даже после того, как в диске кончились патроны.

Мэллори почти безразлично наблюдал, как Фрейзер с паучьим проворством пробирается среди завалов хлама, вынимает пистолет, подходит к поверженному анархисту. Надев на Свинга наручники, Фрейзер перебросил его обмякшее тело через плечо.

У Мэллори слезились глаза. Дым от объятых пламенем товаров все густел. Мэллори проморгался, посмотрел вниз и увидел, как Том помогает Брайану спуститься на пол пакгауза.

Фрейзер отчаянно махал рукой. Том и сильно прихрамывающий Брайан направились в его сторону, подошли совсем близко. Мэллори улыбнулся и тоже спустился с хлопкового штабеля.

Фрейзер, Том и Брайан повернулись и побежали, их окружало бушующее море огня. Мэллори побрел следом.

Катастрофа вспорола Свингову крепость, как нож – консервную банку, костяшками домино разметала кирпичи. Гвозди, оставшиеся на месте оторванного каблука, скребли по бетонному полу, но Мэллори не слышал этого звука; блаженный и умиротворенный, он вышел под небо возрожденного Лондона.

Под всеочищающий дождь.

* * *

Двенадцатого апреля 1908 года в возрасте восьмидесяти трех лет Эдвард Мэллори скончался в своем доме в Кембридже. Точные обстоятельства его смерти не совсем ясны; нужно думать, в связи со смертью бывшего президента Королевского общества были предприняты меры, обеспечивающие сохранение всех надлежащих приличий. Мемуары доктора Джорджа Сэндиса, друга и личного врача лорда Мэллори, указывают на то, что великий ученый умер от кровоизлияния в мозг. Сэндис отмечает – не совсем понятно, зачем, – что Мэллори скончался, будучи одетым в патентованное эластичное белье, на ногах у него были носки с подтяжками и полностью зашнурованные кожаные туфли.

Будучи человеком дотошным, доктор упоминает также предмет, обнаруженный под длинной седой бородой покойного. Шею великого ученого обвивала тонкая стальная цепочка, пропущенная сквозь старинное дамское кольцо с печаткой в виде герба рода Байронов и девизом “Crede Byron” [116]. Зашифрованные мемуары врача – единственное известное нам свидетельство существования данного предмета; можно думать, что Эдвард Мэллори получил его как дар признательности за оказанную кому-то услугу. Вполне вероятно, что Сэндис изъял это кольцо, хотя весьма подробный каталог имущества Сэндиса, составленный в 1940 году, после его смерти, ни о чем подобном не упоминает.

В завещании Мэллори, тщательно продуманном документе, где не упущена, казалось бы, ни одна малость, также нет ни малейших намеков на существование такого кольца.

* * *

Представьте себе Эдварда Мэллори в кабинете его просторного кембриджского особняка. Время уже к ночи.

Великий палеонтолог, чьи экспедиционные дни давно позади, добровольно ушедший с поста президента, посвятил зиму своей жизни вопросам теории и наbболее тонким нюансам научной администрации.

Лорд Мэллори давно уже пересмотрел радикальные катастрофистские доктрины своей молодости, оставив дискредитировавшую себя идею о том, что Земле не более трехсот тысяч лет, – радиоактивная датировка доказала противное. Ему достаточно и того, что катастрофизм проявил себя как удобный путь к высшей геологической истине, путь, приведший его к величайшему личному триумфу: открытию в 1865 году дрейфа континентов [117].

Не бронтозаврус, не яйца трицератопсуса [118], найденные в пустыне Гоби, а именно этот взлет дерзновенного прозрения обеспечил ему бессмертную славу.