"Машина" с евреями

        Явный успех этих концертов имел несколько причин. Одна из них — то, что мы все соскучились по совместному творчеству, другая — что по нему соскучилась публика, третья — то, что мне из Еревана привезли две канистры отличного армянского коньяка (такой в те времена еще существовал). Мы поставили кувшин с коньяком прямо на сцене и в процессе концерта по очереди прикладывались к нему. Пару литров за концерт — и успех был обеспечен. Во всяком случае, нам все больше и больше нравилось, как мы играем и поем. Ну а когда серия концертов стала подходить к концу, со мной и Маргулисом стал вести задушевные беседы Валера Голда — директор «Машины времени». Он вежливо осведомлялся у нас, а не хотели бы мы присоединиться к коллективу, сколько бы хотели получать денег и пр. Мы с Маргулисом думали, причем нас даже сфотографировали за этим занятием. В общем, нас опять завербовали в «Машину» И понеслось...

       Второе пришествие я отмечал в редакции «Московского комсомольца», выпивая с Алексеичем, Сашкой Астафьевым и Лехой Мериновым. О последнем не могу не рассказать подробнее. Это уникальнейший человек, видимо, самый лучший художник-карикатурист всех времен и народов. Наград и званий у него не перечесть, про него (и им) написаны книжки, его картинки видят миллионы людей (и это двадцать лет подряд). А до «МК» он работал главным художником цыганского театра «Ромэн». Там он в 25-летнем возрасте получил первую правительственную награду. Дело в том, что в театр пришла разнарядка: наградить кого-нибудь достойного медалью «За трудовую доблесть». Леха, уже тогда довольно сильно выпивавший, ни за что этой медали не получил бы, если бы не одно «но». Он был единственным русским в труппе. А сам театр был разделен на конкурирующие группировки, и дать медаль кому-то из цыган значило объявить междоусобную и межклановую войну. В общем, стал Леха полным кавалером награды «За трудовую доблесть». Когда он уходил в «МК», растроганные цыгане даже подарили ему взятую из реквизита адмиральскую форму, чтобы было нa чем носить награду. В этой форме его частенько можно было видеть в Строгино, когда часа в два ночи он шел в киоск за водкой.

       В один из своих дней рождения Леха надел любимую форму с лампасами и галунами, украсил голову фуражкой и, договорившись с работниками зоопарка на Пресне, взял в аренду лошадь. Медленным шагом доехал до редакции, а затем сумел въехать в вестибюль. Лошадь даже дошла до лифтового холла, но подняться на третий этаж было выше ее сил. Меринов отдал измученное животное владельцам, заплатив примерно столько, сколько хватило бы животине на еду в течение года. Сам же отправился выпивать дальше.

       Жена Меринова Маша очень волновалось и, когда луж позвонил и спросил, не надо ли чего, опрометчиво попросила глазированных творожных сырков. Алексей заехал в ближайший супермаркет и купил -сырки. Всего 800 штук, поскольку даже на складе больше не было. Понятное дело, утром Маша развозила их по окрестным детсадам и школам как спонсорскую помощь от художника Меринова.

       Честно говоря, когда я начал писать эту главу, то подумал, что ничего у меня не получится. Дело в том, что десятилетке, проведенное в группе после моего «второго пришествия» пролетело, как один день. Я подумал, что и вспомнить-то ничего не смогу. Ну что, переезды или перелеты, гостиницы, концерты, выпивка, бляди, иногда то же самое плюс сауна или прогулки на природе. А потом, покопавшись в памяти, я все-таки кое-что вспомнил...

       Чуть ли не первые наши гастроли в «новом старом» составе были связаны с круизом под названием «Мисс пресса». В то время подобные конкурсы в СССР только начали проводить, а «Мисс пресса» вообще проходил впервые. Самое интересное — это то, что сами «миски» почему-то никому не запомнились. Правда, одну из них мы через несколько лет совершенно случайно встретили в Нью-Йорке, где, к нашему удивлению, она не мыла посуду и не стояла на панели, а работала в американской газете и писала на английском языке.