«Машина» с евреями

Конечно, без некоторой необъективности не обходилось. Знаю, что наши «болельщики» рано поутру скупали весь розничный тираж «МК» с публиковавшимися в нем купонами, вырезали их и отсылали в редакцию. Много раз я видел на газетных стендах номера газеты с аккуратно вырезанными дырками, на месте которых должны были быть вожделенные купоны. Нам не был нужен никакой пиар. Когда я смотрю на современные предвыборные технологии с графиками, расчетами, гигантскими бюджетами, направленными на то, чтобы заставить людей выбрать какого-нибудь депутата, я вспоминаю восьмидесятые годы и наших преданных сторонников, которых были миллионы. И без всяких там Павловских, Лисовских, Чубайсов и пр.

В таблицах популярности 1980 года «Машина времени» занимала первое место как группа, «Поворот» — как песня, почти все мы — как инструменталисты, а Макаревич и даже Кутиков были в лидерах среди певцов, обгоняя, к примеру, Градского или Леонтьева, Наши песни к лету 1980 года стали появляться в сборниках (например, на пластинках «Тбилиси-80» или «С Новым годом!» «засветилась» крайне безобидная песня «Снег»). А магнитофонные записи, иногда жутчайшего качества, сотнями тысяч расходились по стране. При этом нас из-за похожего звука и близкого духа иногда путали с «Воскресеньем» или наоборот. Часто на одной стороне пленки была наша запись, а на другой — «воскресники». Но мы были неизмеримо больше известны. Весной 1980 года в «МК» была впервые опубликована наша афиша в качестве иллюстрации к статье «Поворот», которую написал не то Артем Троицкий, не то Женька Федоров. Теперь нас могли даже узнавать в лицо, хотя я лично на этом графическом изображении, сделанном отцом Макара Вадимом Григорьевичем и самим Андреем, мягко говоря, «не получился». Зато Макар, Кутиков и особенно Мелик-Пашаев были очень узнаваемы.

Кстати, говоря о том, что наши выступления были запрещены в Москве, я несколько погрешил против истины. Для нас просто были закрыты официальные каналы, но на «корпоративные вечеринки», как это называется теперь, запрет не распространялся. Мы играли в ДК МВД и в Школе КГБ, в НИИ и клубе газеты «Правда», на других ведомственных площадках. Иногда это было в качестве «шефства», иногда оплачивалось. Но большие площадки были для нас закрыты. В то время никто не выступал, к примеру, на большой арене «Лужников». Думаю, мы элементарно собрали бы полный стадион, причем не на один концерт. Во всяком случае, в провинции двадцати-тридцатитысячные стадионы были не редкостью.

Олимпийским летом 1980 года «Машину времени» было решено, как и других «сомнительных» артистов, отправить подальше от Москвы. Но если кого-то послали «топтать зону», а других — за 101-й километр, то с нами поступили крайне гуманно. Нам «открыли» Питер и южные гастроли. В другое время это было бы знаком огромного доверия, да и мы сами тогда думали, что нам оказывают благодеяние. На самом деле, питерские гастроли в июне были «затравкой», а поездка по маршруту Ялта — Анапа — Новороссийск — Геленджик — Сочи — Волгоград без заезда в Москву заняла у нас июль, август и полсентября. О первой питерской поездке до сих пор вспоминаю с ностальгией. Переполненный Дворец спорта «Юбилейный», наши афиши на каждом шагу, толпы фанатов, раскачивавших «Икарус» так, что он грозил перевернуться, десятки, если не сотни девчонок у служебного выхода, только ждавших указующего перста и магического слова «Ты!». Главное было — не нарваться на несовершеннолетнюю, которых, конечно, было большинство. Но и такие проколы случались: как-то я получил себе в гости семнадцатилетнюю девицу, выглядевшую на все 25. Заботливые администраторы гостиницы позвонили мне и спросили, известно ли уважаемому Петру Ивановичу, сколько лет девочке и чьей дочерью она является. После этого мной была немедленно дана команда на «одевание» и обиженная девица удалилась.