Машина смерти

На складных стульчиках расположилось еще трое мужчин и две женщины – все немолодые, обрюзгшие, неряшливо одетые, с одутловатыми лицами. Саймон немного успокоился: не шпана. Может, лет сорок-пятьдесят назад они и были шпаной, но сейчас для них главное удовольствие – не набрасываться дружной стаей на одинокого прохожего, а сидеть в укромном уголке и глушить «Ремонтную» или «Хакерскую». На пластиковом ящике посередине стояло несколько бутылок и одноразовые стаканчики. Саймону сразу налили водки. Отхлебнув жгучей дряни, он закашлялся (в тюрьме отвык от спиртного) и подумал, что все-таки угодил на банкет, никуда от судьбы не денешься… Тогда уж стоило остаться с правозащитниками: те наверняка закупили для своего торжества напитки получше, чем «Хакерская» водка.

Начались расспросы. Клисс признался, что отмотал срок (нет смысла это скрывать, раз зарегистрировался), что посадили его за угон аэрокара в невменяемом состоянии (среди его преступлений было, кажется, и такое). Присутствующие оживились: каждый из них хоть раз в жизни да попадал в каталажку. Саймон в этом и не сомневался – достаточно поглядеть на их рожи!

Похоже, здесь давно уже не было новых жильцов, личность Саймона вызывала у этой компании назойливый интерес. За восемь лет заключения он растерял свои прежние навыки, поэтому сейчас мямлил, зависал и довольно бездарно темнил, а собутыльники от него не отставали. Одна дотошная стерва начала допытываться, почему он за угон аэрокара сидел восемь лет, если по этой статье не дают больше двух, и то при отягчающих обстоятельствах. Саймон выругался и сказал, что действительно отсидел два года, а «восемь» вырвалось случайно, перепутал. Больной он, поэтому иногда говорит не то.

– Чем болеешь-то? – спросила женщина.

И тут Саймона осенило.

– Амнезия у меня! – объяснил он. – Потеря памяти. Что со мной случилось сегодня, я еще помню, а что было раньше – ну, совсем забыл… Я почти не помню, кто я такой.

После этого он взял свой стаканчик и допил «Хакерскую». В лоджии воцарилась мертвая тишина, только с тупым упорством билась о стекло очнувшаяся от спячки муха да кто-то из компании хрипло и неровно дышал. Радуясь, что все заткнулись, Саймон поставил стаканчик на ящик, с трудом поднялся – руки и ноги отяжелели, он опрокинул продавленный складной стульчик. Собутыльники тоже повставали и начали переглядываться; он не мог понять, что означает эта странная игра взглядов, но ощутил беспокойство. Сидеть осталась только женщина с коллекцией блестящих заколок в засаленных волосах мышиного цвета, она прижала к щекам ладони и смотрела на Саймона так, словно готовилась закричать.

– Ладно, я пойду, – сказал Саймон.

Все закивали. Мужчина, который пригласил его, взял с ящика бутылку, размахнулся… Саймон успел понять, что сейчас произойдет: вот она, вторая подлянка!

Очнулся он от того, что на лицо ему лили водку. Голова болела. Он лежал на полу все в той же лоджии, руки и ноги связаны.

– Смотрит, гаденыш! – объявил тот, кто поливал его «Хакерской». – У-у, прорва… Сознавайся, в кого из нас вселиться хотел?

– Щас полицию вызовем! – пригрозил другой. – А вы это, привяжите его к чему-нибудь… Если он тот самый, он исчезать умеет, предупреждали же!

Женщина с заколками сорвала натянутую вдоль стекла бельевую веревку; мужчины один конец обмотали вокруг шеи Саймона, чуть не придушив его, а второй привязали к ручке облезлой двери.

– Теперь не теле… как это… не телепокнешься! – злорадно сообщила Саймону женщина. – Ох и врал… Сколько за него Космопол отвалит, если он тот самый?

– Много! – отозвался, расплываясь в пьяной улыбке, мужчина в грязной майке, с эмблемой спортивного клуба «Удар-Пульсар», то ли вживленной, то ли наклеенной возле правого виска. – Целый год будем пить! Усремся, но все пропьем!

«Это что же, меня выпустили – и тут же объявили розыск? Зачем? Кто за этим стоит?»

– А если он вместе с дверью исчезнет? – выказал опасение самый немногословный из компании. – Тогда у нас ни награды, ни двери…

– Дык он же удавится, если начнет исчезать!

– А если не удавится?

Мужчина в пижаме вытащил из кармана передатчик и попытался с кем-то связаться, выругался, стукнул передатчиком о стенку и снова набрал код.

– Полиция?.. Мы здесь это… Оборотня поймали! Говорит, амнезия, а у самого глаза так и бегают! Он точно не сможет без своей машины в живого человека перескочить?.. Вы это самое, прилетайте, заберите его, пока не исчез!

Саймон уже перестал удивляться: в преисподней специфическая логика. Веревка давила на горло, но он не смел пошевелиться. Может быть, полицейские отвезут его обратно в тюрьму? Скорее бы… Алкаши сгрудились возле двери, все они сжимали в руках пустые бутылки и карманные ножи и смотрели на Клисса так, словно он был живой миной, готовой в любую секунду рвануть.

Наконец послышался шум, в лоджию ворвался полицейский патруль.

– Документы!

– Во внутреннем кармане куртки, – прохрипел Саймон. – Если меня надо арестовать, зачем меня тогда сегодня выпустили?