Машина снов (СИ)

Марко мотнул головой и прикрыл веки. Свинцовая тяжесть тут же камнем ударила в затылок, маня его преклонить голову и упасть в пучину глухого сна. В губы ткнулась холодная кромка фарфора. Не поднимая век, он потянул в себя благословенный винный нектар. С каждым огненным глотком силы возвращались к нему. Наверное, так чувствует себя змея, согреваясь на камнях после обжигающего ночного холода, подумал Марко.

Он с усилием открыл глаза и увидел, как стражники держат за волосы голову женщины. Когда тело приподнимали, наполовину перерубленное горло чвакнуло, лёгкие выпустили застоявшийся воздух, и женщина выдохнула, словно вдруг ожила. Из мёртвой руки тянулась рыжая полоса ржавчины, очертаниями напоминавшая распавшийся в пыль изогнутый меч.

– Кто она?

– Женщина с Луны? – боязливо ответил вопросом на вопрос молодой голос из неровного строя.

– Великий хан тайно покидал дворец на несколько дней. Этой ночью он вернулся. Когда императорский кортеж проезжал мимо Пагоды предков, на нас напали, – ответил Кончак-мерген, склонившись в глубоком поклоне.

– Кто ?

– Мы не знаем. Мы не успели заметить.

– Потери?

– Убит весь отряд. Точнее, они просто умерли, без видимых причин. Внезапно рухнули наземь прямо там, где стояли. Как если бы их отравили, – ответил сотник. – Или околдовали, – помявшись, добавил он.

– Великий хан?

– Вы спасли его.

– Я?

– В сиянии лунного света вы появились с пылающим мечом. Ваша тень схлестнулась с тенью существа, напавшего на кортеж, раздался жуткий крик, и всё исчезло. Император стоял посереди обломков ханской арбы, вокруг в беспорядке лежали тела нухуров… Стрелки на башнях даже не успели ничего понять, так быстро всё произошло.

– Где Великий хан? – обессиленно спросил Марко.

– Тяжело болен. Он никого не принимает.

– Старик-колдун всё ещё сидит у ворот?

– Да. Вокруг него следы битвы. Но за пределы круга, который он очертил вокруг себя, не проник никто. Пятна крови, обломки, всё прочее… Как будто старика накрыли гигантской чашкой посереди великой битвы.

Марко расхохотался. Он бился в истерике, плакал и смеялся одновременно, повалившись на бок. Стражники недоумённо глазели на него, пока он не стих, не в силах подняться на ноги. По его лицу ручьём текли слезы. Седая, как снег, прядь, выбилась из косицы и лежала поперёк лица как лебединое перо.Одиннадцать.

На этот раз они сидели в огромной библиотеке. Марко не хотел больше видеть библиотекаря, окружённого облаком больничных запахов, едкими испарениями притираний, дымкой лечебных ароматов моксы. Грусть от того, что те, кого он считал самыми сильными, умными, в конечном счёте, самыми притягательными людьми на свете, теряют силы, эта горечь подтачивала его, как невидимый древоточец подтачивает сваю дома, изнутри, день за днём, неделя за неделей, пока целое с виду бревно не рухнет, осыпавшись трухой. Поэтому сегодня Марко встречался с библиотекарем там, где слепой старик выглядел бы в своей тарелке. Бесконечный лабиринт полок, проходы между которыми растворялись в тёмной прохладе, теряясь в сумраке, напоминал храм, и слепой библиотекарь восседал на своём кресле как монарх. Повелитель всех существующих языков и букв. Концентрические круги полок расходились от его трона так далеко, сколько хватало глаз, разделяясь узенькими радиальными тропками, тонущими во мраке.

Буквы, пиктограммы, иероглифы вились вокруг, как облако мелких насекомых, вибрируя в тяжёлом тумане сназвуками всех возможных языков и книг. Время от времени библиотекарь протягивал гладкие стариковские ладони в воздух, и они, подрагивая, садились на его худые жёлтые пальцы, словно пили что-то с его рук. На лице старика светилась счастливая улыбка. Марко понял, что угадал со сценографией. Старик что-то любовно шептал почти невидимым светящимся точкам, кружившимся вокруг, и они, словно понимая его язык – праязык Толмача всех толмачей, – вспыхивали и уносились вверх, под тёмный купол искрами ночного костра.

Марка снова посетило странное чувство узнавания чего-то, ещё им не пережитого. Холодное стальное озеро в синем кольце невысоких гор, тёмные чужие леса, тонкое комариное пение, оранжевые сполохи, ячменная горечь на губах, высохших от близости открытого огня. Чужое, но, с другой стороны, удивительно знакомое переживание, словно чей-то сон, в котором он был минутным гостем, полоснуло по глазам, по ноздрям моментальной вспышкой и исчезло в приятном прохладном сумраке, растворившись без следа.

– Старик, я позвал тебя сюда, чтобы получить ответ на сложный и немного пугающий меня вопрос. Какова причинно-следственная связь между тем, что я переживаю во сне, и тем, что происходит в мире, который привык считать реальным?

Тонкое пение точечками светящихся букв накатывало волнами, как далёкий хор цикад, живущих согласно своему собственному ритму, и затем на мгновение смолкало, будто брало новое дыхание. Старик рассеянно улыбался, поводя чуткими, как усики насекомого, руками, ощупывал напоённый звуками воздух, читая по полёту искорок подсказки, рассыпанные в тенистой прохладе.