Машина Уриила

Где возникли первые знаки письменности?

Мы все больше убеждались, что перед нами не просто движение от системы счисления к системе алфавитного письма. Глядя на самые древние образцы пиктографических знаков, развившиеся в клинопись Урука, мы были поражены их сходством с мегалитическими знаками, обнаруженными на западных Британских островах. Позднейшая клинопись предстает крайне сложной и условной, а вот надпись на очень старой вазе периода древнеэламского царства (2400–1500 г. до н. э.) из Марудашта, близ Персеполя выглядит чуть ли не сошедшей с мегалитических памятников.

_{Рис. 21. Эламская надпись.}

В 1983 году Мартин Бреннан издал свое исследование 360 мегалитических резных камней в Ирландии, где привел основные встречающиеся на них символы, их частоту и сочетания. Все знаки эламской надписи, относящейся примерно к 3000 г. до н. э., постоянно встречаются на мегалитических резных камнях, относящихся к периоду между 4000 и 2500 г. до н. э.

Положение еще более запуталось с открытием резьбы на камне из неолитической стоянки у деревни Тартария близ (известного также стоянкой каменного века) румынского села Турдаш в Трансильвании. Эти (три, обнаруженные в 1961 году) резные глиняные таблички относятся к 4000 г. до н. э., и на них мы снова видим знаки, подобные тем, что выделил на мегалитах Бреннан. Эти надписи стали предметом жарких археологических споров, так как радиоуглеродная методика в ту пору еще не была достаточно совершенной. В 1961 году их относили к периоду 2900–2600 г. до н. а, и археолог Синклер Худ, директор [(1954–1962) основанного англичанами в 1886 в столице Греции археологического института] «Британская школа в Афинах» (British School at Athens), писал в 1967 году в журнале Antiquity:

«Знаки на табличках из Тартарии, особенно на круглой табличке под номером два, так напоминают знаки на более древних табличках из Урука… что напрашивается мысль о связи между ними. Некоторые знаки, как кажется, заимствованы из месопотамских численных знаков. Различие лишь в том, что на месопотамских табличках весь образ численных знаков впечатан в глину округлой на конце палочкой, тогда как те же знаки из Тартарии намечены прерывистой чертой».

Синклер Худ добавляет, что некоторые знаки на табличках из Тартарии также походят на знаки минойской письменности с острова Крита, хотя явно не критского происхождения.

Понятно, что Худ выдвинул свое предположение, считая таблички из Тартарии более позднего происхождения, чем эламское письмо Шумера. Он предположил, что шумерские золотоискатели оказались в Трансильвании с целью открытия приисков и завязывания торговых отношений, где и научили местных жителей пользоваться письменными знаками для ведения учета. Худа не смутило в этих рассуждениях расстояние, поскольку он руководствовался утвердившимся тогда в научных кругах мнением, что и протосанскритская письменность долины реки Инд тоже испытала влияние Шумера.

Но радиоуглеродный анализ археологических слоев вокруг находок показал, что таблички из Тартарии значительно старше самых древних засвидетельствованных шумерских знаков. После такого сенсационного открытия археологическое сообщество посчитало подобное простым совпадением. Но как бы ни цеплялись ученые за привычные взгляды, приходится признать, что при наличии связи между этими двумя видами письма именно шумеры заимствовали его у жителей Трансильвании.

Возможно и другое объяснение: оба народа являлись наследниками какой-то общей традиции. И действительно, мы отыскали свидетельства, подтверждающие, что шумеры и народ мегалитической культуры Европы испытали влияние общего более древнего источника знакового письма. Таблица из Градешницы, найденная близ этого болгарского села Врачанского округа в Трансильвании, тоже имеет явное сходство с мегалитическими надписями и элам-. скими знаками и относится к периоду 7000–6000 г. до н. э. Печать, насчитывающая 5500 лет и найденная [в телле (холм с остатками древних поселений) близ болгарского села] Караново (Сливенского округа на юго-востоке страны), тоже имеет знаки, схожие с мегалитическими метками и шумерским письмом.

Раджли так подытоживает случившееся: