«Машина времени». История группы. Юбилейное издание

Разговор с Андреем ДЕРЖАВИНЫМ я хотел изначально выстроить вокруг его корней и сольной карьеры, даже не вспоминая о «Машине времени». Соригинальничать. Но не сумел. Прокололся в первом же вопросе.

– Хочу спросить насчет твоего прихода в «Машину времени». Потому что случилось это как раз тогда, когда уже рок-н-ролл был мертв, а Гребенщиков – еще нет. Ты же помнишь, чем был рок в 80-х гг. в нашей стране?

– Мы все выросли на этой музыке.

– Стеб оценил: мы все выросли на музыке Макаревича, а к 2000-му году это уже стало нишевой историей. А вот как раз тот жанр, в котором ты работал, достаточно развлекательный и легкий …

– …Он в то время набирал.

Я вообще не делю музыку на жанры. Но если отвечать на твой вопрос, я бы ответил на него так: в нашей стране любой человек, занимающийся музыкой, на вопрос – хотели бы вы поиграть в «Машине времени»? – ответит утвердительно. Я думаю, что большинство даже с восторгом ответит.

Поэтому я как человек, который всю жизнь, практически со школы занимался музыкой, не раздумывал даже – для меня это ужасно интересно было: поиграть в таком коллективе. Потом я неплохо знал каждого в отдельности, поскольку мы давно познакомились.

В первый раз мы пересеклись с «Машиной времени», когда «Машина» приехала на гастроли в Свердловск, а мы там, в этой же гостинице, целый месяц жили со «Сталкером». Потому что у нас там было очень много концертов.

И когда мы увидели в буфете легендарных музыкантов, наше восхищение не имело границ. Они тогда с любопытством на нас посмотрели. Но потом сходили на наш концерт, послушали.

И мы, конечно, сходили к ним на концерт. И они нам даже дали поиграть на своих инструментах.

«Сталкер» Андрей Державин, «на клавишах» по жизни

– А у них лучше было «железо», чем у вас?

– Гораздо лучше. Тогда это было не «железо», тогда это были инструменты. Потому что это были и гитары, которых мы никогда не видели, и синтезаторы, которых…

Хотя синтезаторы мы видели.

Некоторые были у нас и не хуже. Но, все равно, это была группа, скажем так, мирового масштаба. А мы все-таки из провинции и как-то немножко неловко себя чувствовали и стеснялись.

Потом мы мало кому говорили о том, что если синтезатор мы покупали где-то у фарцовщиков, то аппаратуру часто делали своими руками. Потому что не было денег, чтобы купить аппаратуру. Покупались динамики, а ящики уже сколачивались на всяких деревообрабатывающих комбинатах. А чаще просто в гараже.

– Кстати, Кутиков как-то рассказывал про «Машину» начала 70-х гг.:

«У нас было много самодельной аппаратуры, изготовленной замечательными умельцами, которые творили чудеса и делали очень приличную аппаратуру почти из воздуха. Хотя границы были закрыты, и привозить «оттуда» что-либо было сложно, тем не менее, Андрюшкин папа привозил ему усилители, гитары, шведские динамики, отец Сережки Кавагое заказывал в Японии гитары и клавиши, усилители, микрофоны».

Вопрос про деньги: была ли принципиально большая разница между тем, что зарабатывал «Сталкер» и тем, что «Машина времени» в те времена?

– Думаю, принципиальной разницы не было. Потому что «Машина» работала в государственном учреждении. «Росконцерт», если мне память не изменяет. А «Сталкер» работал в Коми Республиканской Филармонии. У нас были концертные ставки. Они мало чем отличались. Сильно разнились они только у народных артистов.

С Державиным на «Кинотавре», в год его резонансного прихода в «Машину»

Я не помню точно градацию, но все равно разница была несущественной.

– Градский поразил. Он мне сказал (явно со значительной долей иронии): если мне приносили бы каждый день вот такую пачку денег, он не стал бы ни писать музыку, ни выходить на сцену, вообще бы занимался строительным бизнесом, например. Мне кажется, Александр Борисович немножко кокетничает, потому что вы все начинали в общем-то по велению души – верно?

– Градский сказал двоякую вещь, на мой взгляд. Получается, что при таком раскладе он был бы, условно говоря, сыт, а сытый художник не может творить – наверное, это он имел в виду.

С одной стороны, это так.

А с другой стороны, за удовольствие выступать на сцене, за это счастье, получается, мы же сами и платили.

Мы покупали все, что можно. Даже в школе, помню, я копил деньги, чтобы купить какую-то педаль; квакер, по-моему. На педаль, которая продавалась в магазине, у меня денег не хватало. Поэтому я попросил мастера (у нас был мастер такой – золотые руки), и он из каких-то коробочек смастерил квакер, который звучал лучше магазинного, а стоил дешевле.

– Как и Макаревич, ты тоже школьником начинал играть?

– Да. И, общаясь впоследствии со старшими товарищами, я узнал, что в то время практически каждый человек, которого тянуло к музыке, начинал в школе свою творческую деятельность.