Машина времени шутит (сборник)

— Резвились час с четвертью, — произнес он. — Поздравляю вас, капитан. Вы действовали со мной на пару, удар к удару. Немногие способны на такое.

Это было хвастовство, но оно каким-то образом звучало не вызывающе, а очень естественно.

— Вы не ответили на мой вопрос, генерал! — сказал я.

Его глаза скользнули мимо меня, устремившись к бесформенной груде, распростершейся по голубому восточному ковру.

— По правде говоря, я и сам не знаю, — ответил он. — Это была наихудшая атака изо всех, до сих пор со мной случавшихся. Периодичность распада сокращается до девяносто одного часа, и интенсивность возрастает логарифмически. Кажется, это не животное, в нормальном смысле этого слова — просто масса мяса, дико растущая.

— Что за мясо, — пробурчал я. — При виде его моя кожа покрылась мурашками.

— Человеческое мясо, мистер Корлэн, — ответил он.

— Я еще не уверен на счет всего этого, генерал, — кивнул я, — но если это именно то, с чем вы боретесь, то я с вами.

Он улыбнулся мне, протянул руку и схватил мою ладонь хваткой камнедробилки.

— С вами за спиной…

— Рядом с вами, — прервал его я. Он кивнул, продолжая улыбаться.

— Пусть рядом. Может быть, мы еще сможем господствовать.

Следующую пару ночей я немного поспал, а когда не был занят ломкой костей с мастером борьбы без оружия по имени Линд, слушал лекции по полевым операциям и дремал с гипномагнитофоном, пристегнутым к моему черепу, который до отказа набивал меня основными датами истории Распада.

Рядом со мной было еще несколько стажеров. Одной из них была красивая девушка восточного типа из А-линии, где китайцы заселили Америку в девятом веке и встретили римлян, направлявшихся вверх по Миссисипи в тысяча семьсот семьдесят шестом году. Она направлялась в то место, где орда регрессировавших, матриархальных монголов готовилась пронестись по феодальной Европе. Кажется, она подгоняет себя под список особенностей для инкарнации богини Чу-Ки, наподобие небесной Госпожи Драконов. И большой угольно-черный мужчина с пылающим взглядом — возможно, из-за нержавеющего штифта у него в носу — был призван из Зулусской Африканской Империи, чтобы помочь реорганизовать сопротивление «корней травы», культ убийц-самоубийц, чтобы убивать каждого десятого из черных рабов в линии, где греки развили науки дохристианской эпохи и использовали их для захвата известного мира до того, как их постигла стагнация. Я встречал коллегу, который был классическим примером австралийского бушмена, — но по его линии племя возвеличилось на родной земле. У него было трудное время, пока он не научился не морщить свой плоский нос при странных запахах, но он был джентльменом и обращался с нами, как с равными.

В течение недели я пытался несколько раз увидеть Байярда, но Рузвельт всякий раз отказывал мне, говоря, что полковник болен, что у него началась пневмония, как это бывает часто, когда чуточку понервничаешь, что он в кислородной палате и посетители к нему не допускаются.

Наконец наступил день, когда генерал спустился вниз и полчаса наблюдал, как Линд пытается поставить меня на уши; но я был удачливее, и вместо этого перебросил его самого.

— Вы готовы, — сказал Рузвельт. — Мы отправляемся в полночь.

Вокзал Сети был гигантским, ярко освещенным помещением с полированным белым полом, размеченным оранжевыми линиями, с рядами челноков, стоящих между ними. Там находились маленькие одноместные разведчики и большие на двадцать два пассажира транспортники, какие-то голые, функционального вида коробки, несколько причудливых разработок для Очень Важных Персон, некоторые бронированные, некоторые перестроенные под грузовые фургоны или машины срочной психологической помощи. Стоял спокойный высокого тона звук и постоянный шум и грохот от перемещения воздуха при прибытии и отбытии челноков. Я никогда не видел ничего подобного раньше, но все это было знакомо по сеансам гипномагнитофона.

Техники, в белых халатах колдовали над машинами, стоя у маленьких пультов, расположенных вдоль ячеек. В дальнем конце помещения я увидел группу людей в костюмах, похожих на испанских конкистадоров, и другую группу в пуританском черном.

— Защитная окраска, — заметил Рузвельт. — Наши агенты всегда пытаются гармонировать с фоном. В нашем случае маскарад необязателен. Там, куда мы собираемся, насколько я знаю, разумной жизни не осталось.

Техники приладили на нас костюмы — старомодное летное обмундирование с мягкими водолазными шлемами, проверили нас с минимумом формальностей, и мы, пристегнувшись, закрыли люк. Рузвельт посмотрел на меня сбоку и, подняв большой палец, дал знак:

— Готов?

— Это ваше шоу, генерал, — ответил я.

Он кивнул и перебросил рычаги управления. Возник воющий гул, исчез наружный свет; стены и крыша задрожали и скрылись. Мы торчали в двух футах над свободным участком земли, полным сорняков, и выдували пыль в открытое небо.

Глава 6