Машинисты

Таких ответственных заданий я еще не получал, но оно не показалось мне трудным. На «промывке» я и сам поработал, ремонтное дело знал прилично, а уж написать — дело не хитрое. Но когда выяснилось, что статью мою дали Кузьмичу, начал нервничать. Заместитель главного редактора газеты «Гудок» Дмитрий Васильевич Кузьмич, человек большой культуры, энциклопедически образованный, суховатый и строгий, совершенно не терпел многословия, неаргументированных выводов, стилистических небрежностей. Читал он с непостижимой быстротой, будто одну за другой фотографировал страницы. Его побаивались даже старые газетные «зубры», а уж такие новички, как Н. Томан, С. С. Смирнов и я, вовсе терялись перед ним.

Листая мою статью, Кузьмич неожиданно спросил:

— Вы пишете: «Это положение усугублялось тем…» А что значит «усугублялось»?

Мои попытки объяснить слово при помощи шевеления пальцев его не очень устроили. Он достал с полки том Даля, быстро нашел нужное место и, ткнув в него, сказал:

— Прочтите. Вслух прочтите.

И я прочитал: «Усугубляться — удваиваться, умножаться…»

— Так вот, может ли положение удваиваться или умножаться? — прервал он меня.

— Да, но все так говорят, — горячо возразил я.

— Не все. Только те, кто искажает русский язык, — спокойно сказал Кузьмич. — А вот вина ваша может усугубляться, то есть удваиваться, умножаться от того, что вы пишете слово, не зная его смысла. Следовательно, вам надо усугубить старание в изучении языка, если работаете в газете.

Были в той статье и более существенные недостатки, поскольку света она не увидела. Так первое знакомство с Жариновым, состоявшееся сорок лет назад, ничего, кроме неприятностей, мне не принесло. Но парень тот, Саша Жаринов, запомнился, и я решил в будущем все-таки написать о нем. Желание это осуществилось не скоро, хотя искать Жаринова труда не составляло. Он и сейчас работает в том же самом депо Москва-Сортировочная. Да и поводов писать о нем было всегда хоть отбавляй.

Опыт его бригады довольно быстро подхватили на железных дорогах. Промывка паровоза за одну смену стала нормой для всех деповских слесарей. И получилось, что бригада уже ничем не выделялась среди других и из передовой в стране превратилась в обычную. Но это была бригада ребят из того же депо, где состоялся первый коммунистический субботник, депо, о котором великие слова сказал Ленин. Жаринов понимал, что это значит, и ребята понимали, и у них было такое ощущение, будто работать, как другие, это все равно что отставать. Поэтому за смену они стали выпускать из промывки по два паровоза. А спустя короткое время я узнал из деповской газеты «Первый субботник», что они уже сдают за один рабочий день по три и даже четыре машины.

В бригаде его называли Сашкой или Санькой. Никто иначе не называл. Но это только в своем депо. Когда бригада осуществила уплотненный график ремонта паровозов, газеты снова публиковали ее обращение к слесарям железных дорог страны и под заголовком всегда писали: «Обращение бригады Александра Жаринова».

Сашка хорошо знал паровоз. Но начальство поняло, что не только в этом его достоинство. Многие хорошо знали машину, а работа у них не клеилась.

Сашка был хитер. Еще только став бригадиром, он начал являться на работу чуть пораньше, чем другие, разбирался, какие дела предстоят, какие пришли машины. Давая задание слесарю, говорил: «Если не справишься, скажи. Я сам сделаю». Ну кто из комсомольцев не устыдится прийти сказать: «Не справился»? Тут уж костьми ляжешь, а сделаешь.

Его любили за то, что он характер свой не выказывал. Смотрит: неправильно человек делает, подойдет и тихонько: «А может, вот эдак лучше? А? Прикинь-ка». Видит человек: конечно, дело говорит Сашка.

А иной, смотришь, совсем зашился. «Дай-ка подмогну в охотку», — подойдет Сашка. Подправит деталь, которую чуть было не запорол парень, и виду не подаст, что выручил человека. Зато уж если скажет: «Надо подналечь, ребята», о куреве забудут.

В горячем труде каждый был хорошо виден, и Жаринов примечал, кто чего стоит. Нескольких ребят, наиболее старательных, сметливых и ловких в работе, держал на уме. Особенно по душе ему пришелся Боря Бирюков. Должно быть, не без задней мысли находил всякие причины, чтобы на два-три часа бригаду оставить на него. А потом, не подавая виду, проверял, как парень справился с делом, как вышел из трудного положения. Отстающих в бригаде, можно сказать, не было, и Боря сам не знал, что ему бригадир уделяет особое внимание. Это Жаринов так незаметно передавал свой опыт.

Вскоре убедился: бригада вполне может обходиться и без него. Это радовало Сашку не только потому, что вырос его воспитанник, по и в связи с появившейся возможностью перейти на другую работу, о которой он втихомолку мечтал. И руководители депо видели — вполне ребята обойдутся без Жаринова. Поэтому назначили его мастером, а бригадиром — Бирюкова.