Машинисты

«Как-то зашел разговор о том, — рассказывал Жаринов, — какими качествами должен обладать машинист.

— Он должен иметь техническое образование, — сказал один.

— И отлично знать машину и Правила технической эксплуатации, — уточнил другой.

— Нужна быстрота реакции, — добавил третий машинист.

— Зоркость! — сказал четвертый.

— Спокойствие и выдержка, — вставил пятый товарищ.

Дошла очередь до меня, и так как за 33 года работы в одном депо было у меня время поразмыслить над этим вопросом, то я и сказал:

— Все это верно, ребятки, и насчет знаний, и о быстроте реакции, и про зоркость, выдержку и спокойствие. Ну, а идейность? А коммунистическая сознательность, коммунистическое отношение к труду и вообще ко всему, что ты делаешь, чего добиваешься в жизни, что поддерживаешь и с чем борешься, — разве нам без этого можно обойтись?

Помнится, обсуждали мы случай в Южной Родезии, описанный печатью. Там за реверсом стоял опытный машинист. Имел он и техническое образование, и зоркость у него была хорошая, за километр увидел, что принимают поезд на занятый путь. И среагировал на опасность мгновенно — выпрыгнул! А вагоны — всмятку. А в них — семьсот африканцев. Представляете, семьсот жизней предал опытный машинист ради одной жизни — собственной. И прыгнул-то он не сгоряча, нет. Он действовал хладнокровно, расчетливо, потому что капиталисты-колонизаторы годами его муштровали, воспитывали, внушали: ты белый, а жизнь одного белого дороже жизни семисот негров. Вот вам и зоркость, и знание техники, и выдержка, и быстрота реакции…

А теперь вспомните случай под Ленинградом. Пятнадцать секунд жизни оставалось машинистам Бобкову и Кяхерю, когда увидали они, что их поезда, скорый и грузовой, летят по однопутному перегону один другому навстречу. Успели бы обе бригады спрыгнуть и спастись? Они и шага не сделали к дверям. Они применили экстренное торможение. Они выключили дизели. Они привели в действие песочницы. Они успели подать сигналы тревоги. И тут кончились последние секунды их жизни. А пассажиры и грузы были спасены! Вот как поступает человек идейный, коммунистически убежденный, человек с Лениным в сердце».

Таким, собственно говоря, является сам Жаринов. И естественно, приглашение на партийную конференцию его обрадовало. Он внимательно слушал и доклады, и выступления. В последний день проходили выборы делегатов столицы на партийный съезд.

Многие фамилии кандидатов были ему знакомы, хотя самих людей он не знал. Но это были люди известные, знаменитые, да иначе и не могло быть — ведь это Москва, столица Родины выбирала своих делегатов на партийный съезд.

Голос с трибуны звучал ровно и не очень громко. И вдруг точно включили мощный динамик.

— Жаринов Александр Иванович — знатный машинист депо Москва-Сортировочная.

Он не мог этому верить. Странное, сладко-щемящее чувство охватило его. Делегат партийного съезда… Это не могло не радовать его, но к радости примешивалось еще что-то, огромное, неохватное, непостижимое. Как сказать об этом людям? Впрочем, они узнают сами.

Он чувствовал себя поднятым на недосягаемую высоту, откуда виден теперь всем, и все теперь видят каждое его движение, каждый шаг, слышат каждое его слово. Как же оправдать такое доверие партии?

На всех заседаниях съезда эта мысль не покидала его.

И снова гремела трудовая слава Александра Жаринова. Накануне 50-летия первого коммунистического субботника он шел в райком партии, на заседание бюро райкома, членом которого являлся. Шел, как на обычное, очередное заседание, не подозревая, что его ждет.

Когда повестка дня была исчерпана, и люди стали расходиться, секретарь райкома попросил Жаринова задержаться. Сообщил, что в Колонном зале Дома союзов состоится торжественное собрание передовиков соревнования, где будут присутствовать руководители партии и государства. От имени участников первого субботника выступит ветеран партии Я. М. Кондратьев.

— А от имени поколения советского рабочего класса, принявшего эстафету, — закончил секретарь, — хорошо бы выступить вам, Александр Иванович.

Жаринов никак не мог подобрать слов, чтобы рассказать мне о чувствах, которые нахлынули на него в ту (минуту. «Может быть, только один раз в жизни, — говорил он, — пришлось пережить подобное, когда узнал, что избран делегатом съезда».

На вечере в Колонном зале довелось присутствовать и мне. Зал стоя приветствовал Леонида Ильича Брежнева, руководителей партии и правительства, когда они появились в президиуме. Среди членов президиума я увидел Жаринова. Он сидел вместе с участниками первого субботника В. М. Сидельниковым, Я. М. Кондратьевым, Ф. И. Павловым. Слева от него я увидел старейшего коммуниста, члена партии с 1896 года Ф. Н. Петрова. В президиуме, кроме членов ЦК партии, министров, многих знатных людей, были гости из социалистических стран.

Я волновался, видимо, не меньше Жаринова. Как-то он чувствует себя там? Ведь ему выступать.