Машины как я

– Здесь признание Питера Горринджа и мои пояснения, включающие всю относящуюся к делу правовую базу и историю процесса.

Миранда накрыла ладонью конверт. И сказала тщательно выверенным голосом:

– Я тебе очень благодарна.

А я был благодарен ей за самообладание. Она так же, как и я, знала, что нам нужен Адам, чтобы снова зарабатывать деньги на валютных рынках.

– Я сделаю все, что смогу, – сказала она, – если дело дойдет до суда.

– Не дойдет, – сказал он заботливо, – я уверен.

И таким же тоном продолжил:

– Ты жульничала, чтобы заманить в ловушку Горринджа. Это преступление. Полное описание твоих действий вместе со звуковым файлом также в этих бумагах. Если его следует судить, то и тебя. Зеркало истины, помнишь? – Затем он повернулся ко мне: – Редакторская правка не потребуется.

Я неестественно фыркнул. Это была шутка из разряда отрывания руки.

В повисшей тишине Адам продолжил:

– Миранда, его преступление гораздо хуже твоего. Тем не менее. Ты сказала, что он изнасиловал тебя. Он этого не делал, но сел в тюрьму. Ты солгала в суде.

Теперь тишину нарушила Миранда:

– Он никогда не был невиновным. Ты это знаешь.

– Он был невиновен в том, в чем обвинялся, в изнасиловании тебя, и для суда имеет значение только это. Искажение отправления правосудия – серьезное правонарушение. Максимальный приговор – пожизненное заключение.

Это уже было слишком. Мы оба рассмеялись.

Адам посмотрел на нас и добавил:

– А еще дача заведомо ложных показаний. Не желаешь ли услышать выдержку из акта от 1911 года?

Миранда закрыла глаза.

Я сказал:

– Это женщина, которую ты, как ты говоришь, любишь.

– И это так.

Он обратился к ней мягким голосом, словно меня рядом не было:

– Ты помнишь стихотворение, которое я написал для тебя, начинавшееся словами «Любовь лучезарна»?

– Нет.

– Там дальше сказано: «Темные углы озаряет свет».

– Мне все равно, – сказала она слабым голосом.

– Один из самых темных углов – это месть. Это грубый импульс. Культура мести ведет к личным мучениям, кровопролитию, анархии, краху общества. Любовь – это чистый свет, и в этом свете я хочу видеть тебя. В нашей любви не должно быть мести.

– Нашей?

– Или моей. Принцип тот же.

Миранда искала опору в злости.

– Давай проясним. Ты хочешь, чтобы я села в тюрьму.

– Я разочарован. Я думал, ты оценишь логику услышанного. Я хочу, чтобы ты отказалась от своих действий и приняла то, что решит закон. Когда ты это сделаешь, я обещаю тебе, ты испытаешь великое облегчение.

– Ты что, забыл? Я собираюсь усыновить ребенка.

– При необходимости за Марком сможет присмотреть Чарли. Это сблизит их, как ты и хотела. Тысячи детей страдают из-за того, что один из их родителей в тюрьме. Даже беременных женщин заключают под стражу. Почему ты должна быть исключением?

Больше Миранда не собиралась скрывать негодование.

– Ты не понимаешь. Или не способен понять. Если у меня будет судимость, нам не разрешат усыновить ребенка. Такое правило. Мы потеряем Марка. Ты не представляешь, что за жизнь у такого ребенка. Разные учреждения, разные приемные родители, разные соцработники. Никому он не близок, никто его не любит.

– Есть принципы, – сказал Адам, – которые важнее твоих или чьих-либо частных нужд в данный момент времени.

– Это не мои нужды. А Марка. Его единственный шанс на жизнь в заботе и любви. А я на все была готова, чтобы Горриндж сел в тюрьму. О себе я не думаю.

Адам развел руками в жесте смирения.

– Тогда Марк – это твоя цена, и ты сама выбрала такие условия.

Я воззвал к последнему, что еще оставалось:

– Пожалуйста, давай не будем забывать Мириам. Что Горриндж с ней сделал и к чему это привело. Миранде пришлось солгать, чтобы добиться справедливости. Но правда не всегда превыше всего.

Адам посмотрел на меня непонимающе.

– Какую нелепость ты говоришь. Разумеется, правда превыше всего.

Миранда сказала бессильно:

– Я знаю, ты еще передумаешь.

– Боюсь, что нет, – сказал Адам. – Какой мир вы хотите? Основанный на мести или верховенстве права? Выбор прост.

Довольно. Я уже не слышал, что затем сказала Миранда и что Адам ей ответил. Я встал и подошел к ящику с инструментами. Я двигался медленно, в обычной манере. Стоя спиной к столу, я достал молоток, совершенно беззвучно. Крепко сжал его в правой руке, опустил пониже и вернулся к своему стулу, пройдя позади Адама. Выбор действительно был прост. Потерять возможность вернуть деньги и купить дом или потерять Марка. Я поднял молоток обеими руками. Миранда взглянула на меня, пока Адам говорил ей что-то, и в ее лице ничего не изменилось. Но она моргнула мне, и я ясно увидел ее одобрение.

Я купил его и имел право уничтожить. Я колебался не больше чем полсекунды. Иначе бы он перехватил мою руку, поскольку в тот миг, когда молоток опустился, он уже начал оборачиваться. Возможно, он увидел мое отражение в глазах Миранды. Я со всей силы нанес ему по макушке удар обеими руками. Звук оказался не таким, какой можно было ожидать от твердого пластика или металла, а глухим и вязким, словно я пробил настоящий череп. Миранда вскрикнула в ужасе и встала.