Машины Российской Империи

Кариб склонился над люком, упершись рукой в колено. Я решил, что он тоже собирается слезть, но человек-кулак, распрямившись, поглядел по сторонам. Я едва успел отпрянуть за мешки, а Заяц сдавленно прошептал:

– Второй пистоль достань.

Делать этого я не стал, но выставил перед собой тот револьвер, который уже был в руке, чтобы открыть огонь, как только это понадобится. Выглядывать из-за мешков ни один из нас больше не рискнул, теперь мы могли только слушать. Звук шагов не раздавался, палуба не скрипела – непонятно было, крадется ли Кариб к нам или стоит на месте. Доносились перекрикивания преследователей, но на площадке стояла тишина, и ожидание становилось невыносимым.

– Я сейчас! – прошептал Заяц.

– Нет, погоди! – начал я, но он бесшумно метнулся вокруг мешков, оставляя следы в белесой мучной пыли, покрывающей палубу у подножия пирамиды.

Я ждал с поднятым револьвером. Джейн тогда стреляла в грудь, а я, если Кариб появится передо мной, выстрелю ему в голову, прямо в смуглое лицо с жесткими складками у рта. Вот только и он может с ходу выстрелить… ладно, примем смерть вместе, плохо только, что в живых останутся мистер Чосер и Хозяин. Если что-то мелькнет впереди, мне нужно сразу резко присесть, надеясь, что пуля пролетит над головой, и тогда уж стрелять.

Возглас и громкие голоса донеслись с другой стороны палубы – скорее всего, преследователи обнаружили наше логово. Хорошо, что несессер со мной, и что я надел свою жилетку с сюртуком. Хотя между ящиками остался бушлат, к тому же вход занавешен мешковиной – догадаться, что именно там провел ночь неизвестный пассажир, нетрудно. С юта Чосер и Кариб наверняка заметили не только меня, но и Зайца, и если для команды все происходящее может быть вроде игры, то эти двое, да и Джуса вместе с ними, настроены серьезно.

Сзади донеслись легкие шаги, я узнал их и не стал оборачиваться. Меня подергали за рукав. Не опуская револьвера, я присел, чтобы Заяц мог говорить совсем тихо, и он зашептал:

– Ты больше не выглядывал?

Я мотнул головой. Мальчишка продолжал:

– Этот Кулак сначала стоял над люком и так оглядывался… Будто вынюхивал.

– Тише, – велел я.

– Да я тихо, тихо. Он, как пес, понимаешь? Такой… страшный, я думал: щас залает и на меня прыгнет! И зубами вцепится! А он понюхал, поглазел, потом достал часы, большие, ого, золотые такие, аж сияют, и стал ими качать на цепочке. Туда-сюда, туда-сюда… и потом дальше к носу пошел. И двуствол у него! Я таких раньше не видал, стволы толстые, с мою руку. Честно, не вру.

– Знаю, – сказал я, выпрямляясь и начиная отступать к борту. – Его часы – оружие, в них спрятаны лезвия. Не знаю, какой там механизм, но Кулак ими может убить, имей в виду. Сейчас его там уже нет?

– Нету, нету. Идем.

– Не идем. В любой момент сюда может прийти кто-то еще. Или те, кто спустился в трюм, поймут, что нас там нет, и вылезут обратно.

– Да нет же! – возбужденно зашептал он. – Почти все на другом конце палубы, а эти так скоро не вылезут! Трюм большой, чтобы весь обыскать, много времени надо.

– Значит, ты все-таки предлагаешь идти к юту? Мы туда не подберемся, перед ним открытая площадка, нас заметят. Я думаю, пора с борта нырять.

– Но как же? Мы же твоих врагов потеряем, уплывут.

– Другого выхода нет, на барже нас найдут так или иначе.

– На корме запрятаться сможем, в юте.

Запахло гарью – мы подошли к тому месту, где стоял подъемный кран. Одну из трех его металлических лап выворотило из палубы, он сильно накренился, упершись в ограждение. В палубе рядом темнел небольшой пролом. От него шел дымок, но огня не было.

– Мы из канала выплыли уже, – сказал Заяц.

Я огляделся, пытаясь сообразить, что делать. На протянувшейся вдоль борта свободной от грузов полосе никого не было. Судя по звукам, большинство охотников сошлись у нашего логова между ящиками на носу. Может, сделать так, как предлагает мальчишка: пробежать вдоль борта к корме, проникнуть в ют, попробовать спрятаться там?

Заяц присел, потирая колено, и выжидающе глядел на меня. Одно понятно: здесь оставаться нельзя, скоро из трюма появятся матросы. Я повернулся к мальчишке, и тут из-за мешков к нам скользнула гибкая фигура с тростью в руках.

Еще пару секунд мистер Чосер оставался в главном своем образе угодливого весельчака, а потом темная судорога прошла по его лицу, стерев прежнюю личину и обнажив другую. Пугающую. Ужасную.

Лицо стало напоминать морду безумной лисы-оборотня. Вытянувшееся, заострившееся, оно почти лишилось человеческих черт, из-под вздернувшейся губы выступили зубы… клыки… нет, все же зубы. Согнув длинные ноги, существо, которым стал этот человек, бросилось к нам. Я не успел выстрелить, лишь вскинул револьвер, но Чосер ударом трости выбил оружие. Он присел, крутанув тростью, врезал мне по бедру. Нога подогнулась, с криком боли я упал на бок. Попытался встать, вытащить второй револьвер, а оборотень был уже надо мной, и трость взлетала, чтобы обрушиться мне на голову. Узкая тень легла на мое лицо.

Сбоку выскочил Заяц и с протяжным всхлипом воткнул ржавое лезвие своего ножа в ляжку Чосера.