Маска

Выехав из перелеска, путники наблюдали диковинную картину села Ярышкино: старинная церковь с огромным сияющим куполом, увенчанным крестом, величественно возвышалась на центральном холме и казалась зависшей в воздухе из-за волн смога, окутавших подножие холма. Ни кустарников, ни деревьев не просматривалось, только светящееся сооружение, напоминающее космический корабль, только что оторвавшийся от земли в своем полете.

Вокруг, на более пологих холмах, густо поросших разнообразной растительностью, тусклой и поникшей от осевшего дыма, беспорядочно располагались домишки, видно, давно не крашенные и ветхие. В целом, картина деревни напоминала безжизненный, моментальный черно-белый снимок профессионального фотографа, легко передающего любой эмоциональный заряд.

Дорога по деревне выписывала резкие и неожиданные зигзаги и привела, наконец, путешественников на окраину села. С чувством легкого головокружения и неустойчивости от тряской длительной езды, мужчины ступили на твердую почву. Они вышли возле двухэтажного особнячка, довольно крепкого на вид и состоящего из кирпичного первого этажа, значительно вросшего в землю – примерно до нижней трети небольших окон, задернутых пыльными выцветшими занавесками, и бревенчатого верхнего, заметно накренившегося вперед. Вокруг дома и за ним наблюдались лишь заросли сорняков и бурьяна, и лишь узенькая тропинка, ведущая ко входу, свидетельствовала об обитаемости строения.

Приехали! Десантируемся! – скомандовал Михаил, – ну, Вадим, пока! – завтра в то же время заезжай за нами!

Вадим со всеми раскланялся и не заходя в дом, чтобы хоть чуть-чуть передохнуть с дороги, незамедлительно вскочил в кабину и поехал обратно, что вызвало немалое удивление у всех присутствовавших, кроме Михаила. На вопросы типа "почему проделав неслабый путь, он не остался отдохнуть?", он отшучивался и объяснял его личным дефицитом времени, погоней за временем и прочей разной чепухой.

Только спустя года полтора Григорий узнал об истинных мотивах поспешного побега Вадима из Ярышкина…

– А что это там виднеется? – Григорий острым глазом заприметил остатки старого сооружения, метрах в 150-ти от самого дома.

– Это все, что осталось от имения помещика Ярышкина – кирпичные ворота…в Ад! – шучу, конечно!

– В каждой шутке есть доля шутки, как говорят! Что же стало с самим особняком?

– Время его скушало! – ну, а если по правде сказать, – его развалили местные крестьяне сразу после трагической смерти главы семейства, больше ста лет назад. Точно эту историю не знает никто: все сочиняют, кто во что горазд…А истина…"где-то рядом"– он хохотнул коротко и отрывисто, парни же недоуменно переглянулись, не поняв юмора.

– Пошли в дом, "сталкеры". Дед, выходи, гостей принимай!

Скрипучая дверь с висящими на ней лохмотьями старой краски, медленно отворилась, криво повиснув на ржавых петлях, и на пороге показался дед Степан. Он имел очень низкий рост от сильно скрючившейся спины, бледное лицо, изрезанное вдоль и поперек глубокими морщинами и настолько загрязненную одежду, словно его только что вытащили из выгребной ямы.

– О! Ходячий остеохондроз в запущенной форме собственной персоной! – дед Степан! – Мишка шутил в медицинских традициях черного юмора. Он дружелюбно похлопал старика по спине. В ответ Степан широко заулыбался, обнажая совершенно пустые дистофичные десны.

"Странно! – шутка явно злая, но звучит задорно из Мишкиных уст!"– констатировал Разумовский, – дед даже не обиделся! Престранная семейка!"

– Гриша, все нормально: дед у нас правильный и в доску свой! Современный такой чувак, – врач в некоторой степени!

– Интересно, Степан, вы по какой специальности врачуете, врачевали то есть?

– Он травник, можно сказать, фитотерапевт! Много людей в свое время вылечил! – опередил Мишка Степана с ответом.

"М-да, вылечил так, что все исчезли с лица земли!"– в сознании Григория всплыл запустелый облик деревни и практически полное отсутствие в нем живой энергии.

Женька и Сашка, несколько ошарашенные неожиданно авангардистской сценой встречи внука и деда, стояли в нерешительности в сторонке, видимо, сожалея, что вляпались в бредовую затею погостить у "древнегреческого" деда.

– Твои пацаны немного оробели: вишь ты, неподалеку тусуются, нас, чудаков, видно чураются! Давайте сюда! – позвал их Степан на удивление бодрым голосом. "Пацаны" и Григорий несмело побрели в дом, слегка замявшись при входе от резко ударившего в нос влажного воздуха, насыщенного смесью подгнившего сена, табака и еще какой-то кислятины. А перед взорами развернулась не менее "очаровательная" сюрреалистическая картина быта: довольно просторная комната – темная и запыленная, оборудованная деревянными стеллажами под разные склянки с мутным содержимым, делилась на две части при помощи драной занавески. Из отгороженной части доносились хриплые пьяные голоса двух мужчин, явно игнорирующих прибывших гостей.