Маска

Уэйнрайт в ожидании ее сидел на ступеньках крыльца.

Оторопев, она остановилась футах в пятнадцати от него.

Он встал.

— Ваше лицо... — плохо соображая, произнесла она.

На его лице не было ни единой царапины.

Он улыбнулся, будто ничего и не произошло, и сделал пару шагов в ее сторону.

— Грейс...

— Кот... — сказала она. — Я видела, как ваша щека... шея... он когтями выдрал...

— Послушайте, — начал Уэйнрайт, сделав еще шаг, — силы, темные и могущественные, действуют так, чтобы все закончилось плохо. Темные силы упиваются трагедией. Они хотят, чтобы все закончилось бессмысленным убийством и кровью. Этого нельзя допустить, Грейс. Нельзя, чтобы это повторилось. Вы должны уберечь Кэрол от девочки ради них обеих.

Грейс смотрела на него, раскрыв от удивления рот.

— Кто вы, черт возьми?

— Кто вы? — сказал Уэйнрайт, приподняв одну бровь. — Сейчас это гораздо важнее. Вы не только та, кем себя считаете. Вы — не только Грейс Митовски.

«Он сумасшедший, — подумала Грейс. — А может быть, я... или мы оба... совершенно выжили из ума?»

— Так это вы звонили по телефону?! — возмутилась она. — Вы тот мерзавец, который имитировал голос Леонарда?!

— Нет, — ответил он. — Я...

— Немудрено, что Ари бросился на вас. Это вы дали ему яд, наркотики или что-нибудь еще вроде этого. Это были вы, и он вас узнал.

«Но куда же подевались раны на лице, что с истерзанной шеей? Как, черт побери, все так быстро могло зажить?» — спрашивала себя Грейс.

Как?

Она старалась отбросить от себя эти мысли, отказывалась об этом думать. Должно быть, она ошиблась. Ей наверняка померещилось, что Ари ранил этого человека.

— Да-да, — продолжала она, — именно вы стоите за всеми этими зловещими вещами, которые творятся. Убирайтесь отсюда, мерзавец!

— Грейс, есть силы... — Внешне Уэйнрайт теперь казался таким же, как и несколько минут назад, когда впервые заговорил с ней. Теперь, как и тогда, он не выглядел сумасшедшим. На вид он не представлял никакой опасности, но продолжал что-то нести по поводу каких-то темных сил: — ...добра и зла, темные и светлые. Вы — на стороне праведников, Грейс. А вот кот... С ним дело обстоит иначе. Вам следует всегда остерегаться кота.

— Убирайтесь прочь! — не выдержала Грейс.

Уэйнрайт направился было к ней.

Она угрожающе взмахнула своим совком, едва не попав странному гостю по лицу, и продолжала размахивать им в воздухе, хотя и не желая в действительности ударить его, пока не окажется в безвыходном положении, а просто стремясь не подпускать его и, улучив момент, попытаться сбежать, поскольку он находился на ее пути к дому. И вот ей это удалось; она побежала к двери на кухню, болезненно ощущая свои старые, пораженные артритом ноги. Сделав всего несколько шагов, Грейс сообразила, что ей не следовало бы поворачиваться спиной к этому ненормальному, и она резко повернулась, чтобы дать ему отпор, тяжело дыша, уверенная в том, что он догоняет ее, и, возможно, с ножом в руке...

Но он исчез.

Пропал. Как и прежде.

У него не было времени добраться до кустов, довольно больших, чтобы скрыть человека. Он бы не успел это сделать за ту долю секунды, что она была к нему спиной. Даже если бы он был гораздо моложе, опытным бегуном в отличной форме, и то за это время он успел бы пробежать лишь полпути до калитки.

Так где же он?

Где он?

Из клиники «Моэм энд Криктон» на Франт-стрит Кэрол и Джейн поехали по адресу на Сэконд-стрит, где предположительно жила Линда Бектерман. Это было красивое место с замечательным домом во французском стиле, построенным лет пятьдесят назад и находившимся в отличном состоянии. Дома никого не оказалось, но на почтовом ящике значилась фамилия Николсон, а не Бектерман.

Они позвонили в соседний дом и поговорили с некой Джин Гантер, которая подтвердила, что «французский» дом является собственностью семьи Николсон.

— Мы с мужем живем здесь шесть лет, — сказала миссис Гантер, — и со дня нашего переезда сюда Николсоны были нашими соседями. Кажется, они говорили, что живут в этом доме с 1965 года.

Фамилия Бектерман не вызвала у Джин Гантер никаких ассоциаций.

В машине, уже по дороге домой, Джейн сказала:

— Я действительно доставляю вам много хлопот.

— Не говори ерунду, — отозвалась Кэрол. — Мне где-то даже нравится играть роль детектива. Кроме того, если мне удастся прорваться сквозь завесу твоей памяти, если я докопаюсь до истины, разгадав все загадки твоего подсознания, я смогу написать об этом случае в любом журнале, имеющем отношение к вопросам психологии. Я смогу сделать себе имя. Не исключено, что я смогу даже написать об этом и книгу. Так что, видишь, благодаря тебе, малыш, я когда-нибудь смогу стать известной и богатой.

— А когда вы станете известной и богатой, вы снизойдете до того, чтобы поговорить со мной? — ехидно спросила девочка.

— Ну конечно же. Правда, тебе, разумеется, придется договориться со мной о приеме за неделю.

Они улыбнулись друг другу.

* * *

С кухонного телефона Грейс позвонила в редакцию «Морнинг ньюс».

Диспетчер в офисе не нашла телефона Палмера Уэйнрайта.