Маска ангела смерти

– Обереги создаются для определенной, конкретной цели, – продолжила объяснять девушка. – И дважды это не сработает. Как нельзя закупать подобные защитные амулеты для всех сотрудников правоохранительных органов. Это создаст противоположный эффект. Человек должен верить, что вещь ему поможет. Один раз. Скажем так, на правах чуда. А если он начнет постоянно полагаться на оберег, закончится это тем, что он вообще перестанет самостоятельно заботиться о своей безопасности.

– А что до Костика, – резонно заметил Марк, – мы пока не знаем, нужна ли ему будет еще какая-то защита. Помнится, как раз в этом и состоял вопрос. Да, Анжела?

Приятельница кивнула ему, чуть иронично улыбаясь; она прекрасно понимала, что сейчас полицейский просто отвлек всеобщее внимание от его невесты. Ведь Оксана на самом деле чувствовала себя неуютно на этой импровизированной пресс-конференции, девушка не любила большого внимания к своей персоне, как и публичных вступлений, да еще и на подобные темы.

– Прежде чем решить, угрожает ли еще преступник Косте, – спокойно начала Анжела, оглядывая свою аудиторию, – давайте еще раз рассмотрим факты и их значение. С нашим общим другом у убийцы сразу все пошло не так. Костя первый из намеченных преступником жертв, кто вдруг ответил на сообщение. И уже в первый раз этот Андрей вступил в диалог. Значит, нарушил схему. Уже тогда было понятно, что мы не имеем дело с фанатиком или шизофреником, подчиняющимся голосам или выполняющим миссию. Второй раз Костик просто вывел убийцу из равновесия. Более того, разозлил его настолько, что убийца вообще изменил весь свой план действий. Это говорит о том, что Костя стал для Андрея противником. Настоящим. Его личной мишенью. Убийца получил личный интерес и эмоциональную связь с жертвой. Извини, Костя, что применяю это слово к тебе.

– Переживу, – добродушно отшутился Костик. – Я же и добивался этого срыва. Только не рассчитал, что он пойдет за мной даже сюда. Хотя сейчас, анализируя ситуацию, думаю, это было ожидаемо. Капризный мальчик, он всегда получал, что хотел. Да еще и практически полностью лишенный понятия обычной морали. Он, наверное, даже и не подумал о возможных последствиях. Вообще не думал. Обиделся и пошел бить совочком по голове.

– Если бы совочком, да по твоей самой ненужной части тела, – язвительно заметил ему Сергей Владимирович. – А то в сердце и заточкой.

– Извините меня, пожалуйста, – робко вмешалась Анна, подняв руку, как школьница на уроке. – Можно вопрос? Мне с самого начала хочется это понять… Ведь преступник… Он же начал убивать, чтобы отомстить за несправедливость, как он считает. Ну, за смерть жены. Но ведь он раньше обвинял в этом вполне конкретных людей. А сейчас вдруг убивает совершенно ему незнакомых. В чем смысл? Разве он не должен был найти тех же пятерых человек и наказать именно их?

– Это не совсем ему подходит, – ответил ей Марк. – Понимаешь, для него это слишком сложно. Искать, как-то готовиться… Он слишком непоседлив и спонтанен. А если окажется, что кто-то из тех людей уже умер? Это же надо что-то менять, решать. Это не в его характере.

– К тому же, – Оксана как-то неприятно улыбнулась, – давай будем честными, Аня. Он и тех-то пятерых не то чтобы очень хорошо знал. Иск написать можно и без личного знакомства. Ему и те люди были незнакомы. Так какая разница?

Это прозвучало довольно цинично, и люди в зале немного опешили.

– Верно все это, – решила спасти ситуацию Анжела. – И Марк, и Оксана правы. Вообще вопрос был очень даже хороший и своевременный. Он нам поможет при дальнейшем рассмотрении. А сейчас давайте представим такую ситуацию. Есть капризный мальчик лет пяти-шести. Он хочет новую игрушку, но мама ему отказывает. Что сделает мальчик? Он накажет маму за это. Актом непослушания. Например, придет домой и сломает все свои игрушки. По принципу, они все старые, теперь еще и сломанные, мама обязана будет купить новую. В обычной семье ребенка наказали бы. Но в этом случае мама, скорее всего, на самом деле купит новую игрушку. Так ребенок привыкает, что наказание мамы ведет к получению желаемого. Позже, вырастая, он проецирует эту ситуацию на жизнь в целом. Я хочу – дайте, а то хуже будет.

– Этот повзрослевший мальчик и есть Андрей? – спросил Михаил, еще один сотрудник отдела.

– В целом, да, – подтвердила Анжела. – Но давайте рассмотрим еще один сценарий. Он сломал свои игрушки. Мама повела его в магазин. А там желаемые новые игрушки закончились. Мама вроде бы и не виновата, но кто-то же должен быть крайним? И им станет, например, продавец. Причем ребенок не запомнит лица этого человека. Ему это неинтересно. Ему достаточно того, что виноват некто в униформе.

– Вот это точно наша ситуация! – подтвердил Костик. – Потому ему не важно, кто были те люди, которых он посчитал настоящими виновниками. Они – некто в униформе! А значит, это любой человек в том же наряде, если выражаться образно.