Маска бога

Ладно: она обиделась на то, как Тори стал обращаться с ней. Не так-то просто было вернуть ему кольцо и меч Ганса. Некоторые поступки, которые Джейм совершала, некоторые места, где побывала, несомненно, привели бы его в изумление, если бы он только позаботился спросить. Но он ничего не спрашивал. Конечно же, Марк мог рассказать ему, но Тори настолько не любил шпионов, что девушка удивилась бы, начни он собирать информацию у нее за спиной. Прекрасно, оставим его в неведении; но и вправду стоило бы объяснить ему, что Разящий Родню был заново выкован за Темным Порогом.

А что до Отравы, так Монстр Нижнего Города, может быть, и создан вокруг его души, но он никогда (насколько она знала) не отличался сообразительностью своего направляющего. «Кровные связи»? Никаких чувств эти слова не вызывали. Это Тори, а не она, Связующий Кровью, но в своей ненависти к шанирам брат никогда не допустит, чтобы такая мысль даже пришла ему в голову.

Кровь — солоноватый вкус, когда страстный поцелуй Отравы чуть не лишил ее нижней губы, невидимый шрамик, который она до сих пор чувствует языком…

Это как раз достаточно реально.

Остальное имело бы смысл, будь она предсказательницей. Не имеет значения, что ее мысли по крайней мере дважды пересеклись с мыслями Отравы в Тай-Тестигоне или то, что расстояние между душами ее и Тори значительно уменьшилось с тех пор, как оба предыдущей зимой испытали на себе действие яда вирмы. Это не было предвидением. Черт побери, никогда в жизни Джейм не заглядывала в будущее и не собирается начинать теперь.

Но последняя картинка минувшего сна задержалась в сознании: призрачная фигура ползет по детской спальне Брендана, взбирается на кроватку, собираясь плотно поужинать после вынужденного воздержания. Отраве всегда нравились маленькие мальчики.

Нет, от раздумий никакой пользы. Сон или явь, патруль Каинрона или нет, она должна сама проверить, в безопасности ли дом брата.

Вниз, вниз, на Передний Двор, по направлению к половине Брендана, и Жур трусит следом. Яркий серп луны как раз осветил горы на востоке. Около полуночи. Тень Джейм трепетала в траве, колышущейся под неистовым ветром, словно в любую секунду была готова оторваться и улететь. Тени прежде были независимы, как и души, отбрасывающие их. В сущности, ведь как раз такова природа Монстра Нижнего Города — а Отрава гулял без тени, будто под вечным полуденным солнцем. И Сирдан Свят-Халва посылал свою душу в ночь как незримого убийцу, Сумеречного Вора.

Но ни он, ни Отрава не смогли бы соперничать с Тишшу, возящимся рядом с Джейм, треплющим края ее платья, как игривая собака.

— Прекрати! — закричала она.

«Шшшшо?» — переспросил ветер и шмыгнул под верхнюю юбку, вывернув ее наизнанку и взметнув вверх.

Джейм оказалась закутана, как в кокон, в тяжелый бархат, ослеплена и оглушена. Принявшись бороться за освобождение, она услышала свист, дребезжащий, призывный, и очень, очень близко. Жур зарычал. Потом кто-то вскрикнул — от удивления или боли. Снова вкус крови — во рту кота, не в ее. Джейм наконец-то отодрала тряпки от лица.

Ни Жура, и никого другого в пустом дворе, наполненном одним лишь ветром.

Ах, вон там, хвала предкам, мелькнула в тени серебряная шерсть, и расстроенный барс бросился к хозяйке по высокой траве. Поймав котенка, Джейм вытащила что-то из его сжатых челюстей. На ощупь — грубая шероховатая ткань. Однако кроме уголка, запачканного кровью, девушка ничего в своих руках не видела, — кстати, исчезла и часть ладони, которую прикрыл лоскут материи.

Милостивые Трое! Неужели лиш?

Джейм стояла, растянув на ветру обрывок невидимой ткани, чувствуя, как холод пробирается к самому сердцу.

— Котик, пойдем-ка в укрытие. Быстренько.

Странно, никто не стоял на страже у входа в покои Бренданов. Джейм пересекла галерею, где чуть раньше столкнулась с Железной Матроной, и вошла внутрь. Опять никакой охраны, и вообще никого, хотя где-то слышится все тот же свист.

Спальные ясли занимали второй этаж, в центре строения. Дверь была наполовину приоткрыта, из щели лился теплый свет камина. За ней оказалась большая Г-образная комната со множеством кроватей, и все они пустовали — насколько Джейм было видно. Тем не менее в нескольких очагах жарко горело пламя. Кто-то должен быть тут. Джейм бесшумно проскользнула между рядами маленьких постелей, направляясь туда, где комната заворачивала за угол. Огонь неуклюже плясал в каминах.

В коротком крыле, однако, в очагах лишь потрескивали красноватые угольки. С одной стороны стояло роскошное кресло — пустое. С другой была кровать, на которой кто-то сонно шевелился. Над постелью, едва видимая в полумраке, склонилась сумеречная фигура. Сквозь нее видна была стена. Тень подняла голову и взглянула на Джейм глазами-колодцами, в которых плескалась ночь. Черты мрачного лица дрогнули — существо улыбнулось девушке. Джейм отступила на шаг, чуть не споткнувшись о забившегося под койку Жура. Затем она увидела, что пальцы-тени легли в складки детского одеяльца, в дюйме от лица спящего.

Девушка услышала собственный охрипший голос:

— Ты не посмеешь!