Маска Дантеса

Общий стол, длинный, накрытый хрустящей крахмальной скатертью овал, занимал почти всю площадь скромной столовой. Ножки стульев касались стен, когда гость поднимался из-за стола. Андроидов в качестве прислуги не держали: блюда подавали две краснощекие девицы в вышитых кофтах и сарафанах. По дому они расхаживали босиком, то есть совершенно бесшумно. Служанки, не скрываясь, прислушивались к господскому разговору; прыскали, заслышав удачную шутку, да и сами порой отпускали меткие замечания. Хозяин подобное поведение одобрял и красоткам подмигивал. Впрочем, такое обращение ничуть не снижало дистанцию, что лежала между аристократами и прислугой.

— Я уже два года не выезжаю никуда из усадьбы, — признался Андрей Константинович. — Затворник. Отшельник. «В забытой сей глуши».

— Похоже на изгнание, — заметил Марк.

— Добровольное. Я был горячим сторонником союза с Лацием. Но «латынь из моды вышла ныне». Настаивать на прежнем смысла нет — можно лишь испортить то малое, чего удалось достичь и сберечь. А менять свои взгляды или хулить то, что прежде любил, — не в моих правилах. Так что лучше отойти в сторону и ждать. Предаться вольной праздности.

— Чего ждать? — не понял Друз. — Изменения орбиты? Или планетарного потепления?

— Насколько я знаю, — Корвин осторожно пытался нащупать приемлемую нить разговора, — аристократы Китежа предполагали заключить союз с нобилями Лация.

— Отдельные аристократы. И отдельные патриции. «Иных уж нет, а те далече»… Сторонников можно пересчитать по пальцам, — в голосе Андрея Константиновича отчетливо послышалась горечь.

Он пожертвовал собственным положением, карьерой сына и его жизнью — почти — ради осуществления плана, который с самого начала был обречен на неудачу.

— Я слышал, у вас на Лации все патриции наделены генетической памятью? — спросил Стас. — То есть помнят, что делали их папа с мамой и даже дедушка с бабушкой?

— Это правда, — подтвердил Корвин. — К примеру, мой отец бывал у вас в усадьбе двадцать лет назад. К слову, тут мало что изме…

— И что… все-все помните? Без исключения? — перебил Стас, глаза его восторженно заблестели.

— Разумеется.

Стас хихикнул, попытался удержаться, но расхохотался еще громче.

— Получается, вы, Марк, должны помнить, как ваша сестра появилась на свет, так, что ли? — выдавил он с трудом сквозь смех.

— Дорогой мой, ты ведешь себя неприлично! — строго заметил Андрей Константинович.

— Всего лишь хочу узнать правду… разве это неприлично, дядя?

«Если парень сейчас прицепится к Друзу, они подерутся за столом», — подумал Корвин. Ему и самому хотелось надеть фарфоровую супницу на голову Стасу. Но патриций должен уметь сдерживать свои желания.

— Андрей Константинович, — сказал он намеренно громко, чтобы заставить Стаса умолкнуть, — я бы хотел после обеда поговорить с вами об одном старом деле моего отца, оно так и осталось нераскрытым.

— Я в вашем распоряжении, мой юный друг.

Стас вновь захихикал и замотал в восторге головой.

Князь Андрей сделал вид, что не слышит нелепого смеха.

«Любой нормальный человек выставил бы Стаса за дверь через пять минут… А старик к нему снисходителен, — отметил про себя Марк. — Как к сыну… Вот именно, как к сыну. Стас ведь похож на князя Сергея. Если судить по голограммам и портретам. Только выглядит моложе. Но это можно списать на курс регенерации после ранения. Положим, выстрелы из парализатора не прошли бесследно и под маской дурачка прячется князь Сергей? Тогда понятна нежность старого князя. Хотя нет, нестыковка… Зачем выдавать одного князя за другого? Ложная гордость? Надежда, что состояние Сергея-Стаса изменится и он сможет, отбросив маску Иванушки-дурачка, вновь стать Иваном-царевичем? Игра масок… Карнавал…»

«Нет, нет, — запротестовал голос предков, — здесь идет другая игра… Опасная игра. Будь начеку. И скажи Друзу, чтобы не увечил этого парня».

Ну, наконец-то! Хоть один дельный совет удосужился дать. А то я заждался твоей подсказки!

После обеда князь Андрей привел Корвина к себе в кабинет. Квадратная комната, шкафы с книгами вдоль стен, тяжелые бархатные портьеры — за двадцать лет здесь мало что изменилось. Даже кресло для гостей было тем же самым — поменялась только обивка. Корвин уселся, с удовольствием погладил подлокотники, положил ногу на ногу… И тут обнаружил, что смотрит на расположившегося за столом князя Андрея под другим углом, нежели отец: префект Корвин был куда выше ростом.

«Так и останешься недомерком», — вспомнил юноша обидную фразу Стаса. Нахмурился.

— Как я успел заметить, поведение Стаса вас раздражает, — предварил хозяин усадьбы первую фразу гостя. — Мне и самому не хватает порой терпения. Но прошу вас… быть снисходительными. Бедный мальчик этого заслуживает…

— Я понимаю… — Корвин сделал значительную паузу.

— Ну и отлично… Отлично. Честно говоря, у меня возникла слабая надежда, что вы подружитесь с моим Стасом.

Корвин отметил местоимение «моим». Неужели отгадка до неприличия проста?