Маска Дантеса

— В войне тоже сгодиться может. Правда, теперь не понять, где война, где этот ваш террор. Убить генерала… и его штаб… и только… Вам надо лишь достать достаточно крови… даже не самой жертвы, а ее близкого родственника. Теперь каждый мнит себя пупом земли. Каждая козявка свою кровушку сдает на сохранение. Из схорона пробирку выкрал — и газ готов.

— Получается, этот газ нетрудно изготовить?

— Да тут любой обормот справится, если знать, что и как мешать.

— Погодите! Озерники, что, имеют доступ к газу?

— Они его сработали. В третьем граде. Говорят, там двух ученых за измену заточили. Вот они пятьдесят лет на дне сидели, как рыбы, газ этот творили. Потом наверх продали. Военным. Кабинет-министр был против этих планов, потребовал города изничтожить, и газ изничтожить, и все записи о нем — тоже. «Изоляция плодит злобу», — вот что Владимил повторяет без устали.

— Владимил не прав?

— Не знаю. Но насильственное изменение тоже злобу плодит. Никто не знает, что с этой злобой делать…

— Вы говорите, кабинет-министр хочет уничтожить озерные города. Это возможно?

Вместо старца ответил князь Сергей:

— Великий князь вот-вот подпишет указ. Не может простить озерникам гибель своей сестры. Владимил торопится. После карнавала в Вышеграде все может перемениться. Даже дружба Великого князя может исчезнуть. В этот раз грядет великое ряжение, все маски меняются.

— Значит, убийцы Стаса рассчитывали на то, что кабинет-министр отзовет свой проект… — пробормотал Корвин вслух.

А про себя закончил:

«Но он его не отзовет. Этот вариант тоже просчитан. Друза казнят. Но, поскольку обвиняемый не признает своей вины, его генетический материал будет сохранен и отправлен на хранение в тюремный банк генов. То есть в озерный город. Где он поступит в распоряжение создателей „седьмого колена". Как ловко! Почти идеально… Всё рассчитано. Но чем ответит кабинет-министр? Ведь у него есть ответ! Непременно должен быть!“

Комбраслет на руке Корвина взвыл тревожным сигналом.

Юноша коснулся узора, включая связь.

— Марк! — услышал Корвин голос Флакка. — Немедленно прибудь в Вышеград!

— Что случилось?

— Немедленно! — повторил Флакк.

Корвин отключил связь.

— Извините, я должен отбыть. Вы мне очень помогли, князь. — Юноша поклонился.

— От всего этого за версту несет политическими интригами, — поморщился Сергей. — А я их терпеть не могу.

— Кто их любит! Но мы не можем от всего отгородиться.

— Я больше не буду участвовать ни в чем таком. — Князь Сергей брезгливо поморщился.

— А я не спал больше суток. Как мне вести флайер? — спросил Корвин, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Вот что, парень, полечу-ка я с тобой, — сказал Кир.

— Вам надо в Вышеград? — удивился Марк.

— Мне никуда не надо. Я нахожусь там, где удобно. Мне. А люди приходят и говорят со мной. Я странствую. Но мне кажется, будет лучше не оставлять тебя одного, пацан.

«Нет, „пацан" — это не следователь», — решил Марк.

Глава VIII Озерники

Надо поспать. Немного поспать. Хотя бы час или чуть больше. Сон не только вернет силы, но и может доставить нужную информацию. Сверхнужную в подобной ситуации. Наяву ее не добыть — «трубочки памяти» здесь не помогут. Но для сна нет ни минуты. Разве что поставить флайер на автопилот и уснуть. Адаптивные дороги для этого приспособлены, Но опасно… Очень опасно…

— Вы можете управлять флайером? — спросил Марк старца.

— Нет. Но я пихну тебя в бок, если машина начнет чудесить.

Ладно, попробуем уснуть под надзором озерного человека. Иного выхода нет. Этот час для сна сверхнеобходим.

«Мне нужен в группу еще один человек, — подумал Марк, засыпая. — Еще один… который бы страховал в подобной ситуации…»

И тут же провалился в прошлое.

Ему вновь приснилась усадьба князя Андрея. Отец и старый князь (тогда выглядевший куда старше, чем сейчас) сидели на террасе.

— Все дело в особенностях реконструкции. Хочешь ты этого или нет, но чем точнее выполнена реконструкция по своей сути, по своему духу, тем неизбежнее она копирует все особенности данной исторической эпохи, ее предрассудки, заблуждения и недостатки, — говорил Андрей Константинович. — Технический прогресс, поток информации здесь ни при чем. Флайеры и галанет ничего не могут изменить. Мы слишком точно реконструировали девятнадцатый век России. И что получили? У нас есть свои западники и свои славянофилы, та же пропасть между аристократией и народом, то же поклонение перед иноземным, страсть к механическому копированию и все то же нелепое желание решить все проблемы мгновенным разрубанием гордиева узла.

— Nomen est omen[3]. Мы скопировали Римскую республику и получили непримиримую вражду патрициев и плебеев. Хотя привилегии патрициев подтверждены их биологическими особенностями, это ничего не меняет. Психологам-реконструкторам этот феномен давно известен.