Маска Димитриоса

Деревья росли довольно далеко от дома, внизу, в долине, за пеленой снега с дождем виднелись деревушка и возвышающаяся над ней деревянная колокольня местной церкви. Еще дальше, за деревней, серело озеро. Латимер видел озеро летом, и сейчас оно произвело на него особенно мрачное и тоскливое впечатление.

Дверь открыла полная улыбающаяся женщина, по-видимому, экономка. Она взяла у Латимера пальто и, открыв перед ним дверь, впустила в большую комнату.

Комната напоминала деревенский трактир: вверху вдоль стен шла галерея, на которую можно было подняться из зала по лестнице; в огромном камине горел огонь; на полу лежал ковер. В комнате было очень чисто и тепло.

Улыбнувшись, экономка сообщила, что герр Гродек сейчас спустится вниз, и куда-то ушла. Латимер направился к креслам, стоявшим у камина. Вдруг раздался слабый шум, и Латимер увидел, как на спинку одного из кресел взобрался сиамский кот и с явной враждебностью прищурил на него голубые глаза. Тотчас к нему присоединился и второй. Выгнув спины, они наблюдали за Латимером. Не обращая на них внимания, Латимер сел в одно из кресел. В наступившей тишине слышно было, как потрескивали дрова в камине. На лестнице послышались шаги.

Коты подняли головы, затем, точно по команде, мягко спрыгнули на пол. Латимер обернулся - к нему шел, протянув руку и немного виновато улыбаясь, высокий широкоплечий человек, которому, наверное, было уже под шестьдесят.

Его когда-то густые, цвета соломы волосы сильно поредели, да и седых волос было уже немного, но серые с голубоватым оттенком глаза смотрели молодо. Он был тщательно выбрит. Овальной формы лицом с широким лбом, маленьким плотно сжатым ртом и едва заметным подбородком он напоминал англичанина или датчанина. В домашних туфлях и мешковатом, свободном костюме из твида он двигался уверенно и энергично, очевидно, наслаждаясь заслуженным покоем после праведных трудов.

- Извините, пожалуйста, месье, - сказал он, пожимая Латимеру руку, - но я не слышал, как вы приехали.

- Позвольте прежде всего поблагодарить вас, месье Гродек, за оказанное мне гостеприимство. Я не знаю, что писал вам мистер Питерс в своем письме, потому что...

- Потому что, - весело и жизнерадостно воскликнул Гродек, - вы не дали себе труда изучить польский язык. Надеюсь, вы уже познакомились с Антуаном и Симоном. - Он показал рукой на котов. - Я, например, убежден, что они на меня обижаются, что я не говорю по-сиамски. Вы любите кошек? Я убедился, что Антуан и Симон умны и сообразительны. Ведь вы же не такие, как другие кошки? - Он взял кота на руки и показал Латимеру. - Ах, Симон, ты не знаешь, до чего же ты мил и хорош! - Он посадил кота себе на ладонь. - Ну давай, прыгай скорей к своему другу Антуану! - Кот спрыгнул на пол и оскорбленно удалился. - Правда, они прекрасны? И очень похожи на людей. Когда стоит плохая погода, они тоже нервничают. Мне так хотелось, чтобы в честь вашего визита, месье, сегодня была хорошая погода. В ясный солнечный день отсюда открывается чудесный вид.

Латимер охотно согласился. Ему пока никак не удавалось определить, что за человек был Гродек. Чем дольше присматривался Латимер к Гродеку, тем очевидней становился контраст между его внешностью вышедшего на пенсию инженера и его скупыми, но быстрыми жестами и плотно сжатыми губами, говорившими о большой внутренней силе. Латимер подумал, что он, вероятно, все еще имеет успех у женщин, а ведь мало кто из людей его возраста может этим похвастаться.

Чтобы поддержать разговор, Латимер сказал:

- Здесь, наверное, очень приятно жить летом.

- Конечно, - сказал Гродек, открывая створку шкафа. - Что будете пить? Может, английское виски?

- Да, спасибо.

- Очень хорошо. Я тоже предпочитаю его.

Он налил виски в стакан.

- Летом я люблю писать на воздухе. Очень полезно для здоровья, но, по-видимому, не для работы. Вы никогда не пробовали работать на открытом воздухе?

- Нет, не пробовал. Мухи...

- Совершенно верно, мухи. Вы знаете, я пишу книгу.

- Вот как? Вы, вероятно, пишете мемуары?

Гродек открывал бутылку с содовой, и Латимер заметил, что возле глаз у него появились морщинки.

- Нет, месье. Это жизнеописание Франциска Ассизского. Я думаю, мне хватит этой работы до конца дней моих.

- Должно быть, это утомительный труд, ведь требуется хорошее знание источников.

- О, да. - Он передал Латимеру стакан. - Главное преимущество в том, что о Франциске Ассизском написано так много, что мне не нужно обращаться к первоисточникам. Я не выдвигаю какую-то оригинальную концепцию, просто это занятие позволяет мне с чистой совестью жить в полной праздности. Как только мне становится скучно, как только я чувствую первые признаки, так сказать, душевного недомогания, я, удалившись в библиотеку, начинаю изучать труды о Франциске Ассизском и сочиняю еще несколько страниц книги. Иногда для удовольствия я читаю немецкие журналы. - Он поднял стакан: - Ваше здоровье.

- Ваше здоровье.

Латимер слушал речи хозяина, и ему начинало казаться, что перед ним еще один претенциозный осел. Выпив виски, он сказал: