Маска из другого мира

— Давай не будем ссориться, — максимально спокойно сказал я, глядя прямо в глаза пышущей праведным гневом Виктории. — Во–первых, не буду скрывать, что мне хотелось не только рассказать тебе о нашем городе, но и получше узнать тебя саму. Во–вторых, лишь недавно стал обладателем маски, мне все интересно, я не все еще знаю. И потому я люблю задавать вопросы. Я же не кукла, а настоящий мальчик…

Я улыбнулся и коснулся пальцев Виктории в кожаной перчатке, и она не отдернула руку. Вместо этого она быстро порозовела, что с ее светлой кожей и особенно на фоне блондинистых волос с белой одеждой было особенно хорошо заметно. Есть — я давно заметил, что если вести себя спокойно в ответ на агрессию, это действительно работает в твою пользу. А если еще и вовремя пошутить про Буратино…

— Давай сделаем вид, что этих вопросов не было, а нам с тобой уже пора по домам, — выдержав, по ее мнению, томительную паузу, предложила девушка. — Не провожай, моя съемная квартира тут рядом. В доме рядом с библиотекой. Дойду сама. И спасибо за вечер. Ты хотел сделать мне приятное, а я сорвалась… Извини.

Один из нас с девушкой все–таки извинился, и впервые за все мои отношения это был не я. Необычное чувство…

Последние слова Вика проговорила уже себе под нос, потупив взгляд. Она явно поняла, что перегнула палку, и теперь ей было банально неудобно продолжать прогулку. Интересно, на этом наши отношения в принципе закончатся или?.. Наверно, если бы не недавний сон, я бы все–таки попробовал остановить девушку. Но сейчас что–то словно удерживало меня на месте все то время, пока она шла прочь от меня в свете вечерних фонарей. Прошло две минуты, Вика окончательно скрылась из виду, а я словно отмер и снова понял, что могу шевелиться.

И что это была за чертовщина? После такого домой категорически не хотелось. Я посмотрел на часы, а потом решил заглянуть к Сашке. И даже, возможно, выпить немного пива — как говорится, без фанатизма, ведь утром мне снова рано вставать и бросать организм в объятия силовых тренировок.

— Неужели? — в трубке раздался бодрый Сашкин голос. — В лесу медведь сдох или рак на горе свистнул?

— Ладно тебе, господин режиссер, — усмехнулся я. — Не так уж давно мы не виделись. Свободен?

— Потанцуем! — захохотал Сашка, довольный своей простенькой шуткой. — Заезжай, только пива возьми.

— Я сегодня на безалкогольном, — секунду подумав, решил я. — У нас в театре новая программа подготовки, в пятницу премьера на новой сцене в историческом здании. Так что я все эти дни должен быть как огурчик.

— Пригласишь нас с Лариской? — мой друг задал предсказуемый вопрос, проигнорировав при этом тему спиртного.

— Естественно, куда ж я без вас, — улыбнулся я. — Тебе как обычно взять?

— Ага.

Мы закончили разговор, и я снова вызвал такси — определенно, я веду себя сегодня как Крез. Или лучше — кутила и мот. Все–таки до Затьмачья, исторического квартала, где проживал Сашка, от набережной в Городском саду можно пешком за пятнадцать минут дойти. И раньше я бы наплевал на мороз, но теперь — теперь я неожиданно осознал, что хочу тратить свою жизнь на что–то большее, чем прогулки пешком по старым улочкам. Раньше я думал, что полчаса, как говорится, погоды не сделают. А теперь я знаю, что это дополнительный круг тренировок с мечом, который, возможно, когда–нибудь спасет мне жизнь….

Машина пришла быстро и так же оперативно домчала меня через ближайший супермаркет, где я купил нам с другом пива, до улицы с труднопроизносимым для иногородних названием — Циммервальдской. Почему–то все упорно называли ее именем какого–то несуществующего Циммервальдского, а на самом деле название произошло от швейцарской деревеньки, где проходил один из первых съездов коммунистической партии… Сашкин дом — старая трехэтажка в стиле советского конструктивизма — дышала обреченностью. Несмотря на свою историчность ценности она для города, по мнению чиновников, не представляла, и ее решено было расселить и снести. Вот Сашка, которому квартира досталась там от бабушки, и жил фактически на чемоданах — со дня на день должны были объявить переезд в новое жилье.

Многие уже оттуда уехали, квартиры в большинстве своем пустовали, и в некоторые заселились бомжи. Оставшиеся жильцы их оттуда не выгоняли — жалели из–за морозов. А те старались отвечать взаимностью на доброе отношение и не буянили. Правда, запах в подъезде от колоритных постояльцев стоял тот еще.

— Заходи быстрей, — Сашка, открыв мне дверь, сморщил нос.

Я не стал заставлять себя ждать и ступил на старые скрипящие половицы, сразу вспомнив о собственных дедушке и бабушке. Они жили в старой коммуналке на проспекте имени вождя мирового пролетариата, пока не покинули этот мир. Я очень любил к ним ездить, когда понял, что никто под луной не вечен, а близких нужно любить при жизни… К горлу подкатил предательский спазм, и я нарочито бодро зазвенел бутылками в пакете.