Маска из другого мира (СИ)

— Артемий Викторович, а как же пули? — меня внезапно осенила догадка. — Допустим, как вы говорите, кто–то преобразовал реплику старинного нагана. Но в пулях же порох, а это составное вещество…

— Все верно, Миша, — усмехнулся главреж. — Пули преобразовать невозможно. Все боеприпасы к огнестрелу — настоящие, но, к счастью, даже в таком виде, когда мы изменили по факту только сам ствол, хутхэнов поражать получается. В начале двадцатого века первый Миланский театр занимался исследованиями на эту тему, и, как оказалось, это связано с целостностью преобразованного оружия. Не знаю, как точно это объяснить, итальянцы опирались на добытые записи из другого мира, но, если коротко, в момент выстрела оружие, маска и снаряд становятся единым целым и все вместе поражают хутхэна. В итоге мы не столько наносим ему раны в привычном смысле слова, а нарушаем его связь с миром, и демон умирает.

Вот оно, значит, как. Что ж, кажется, я начинаю по–настоящему понимать правила этого нового открывшегося мне мира. Но вопросов, чувствую, еще немало всплывет. Как порой говорит Лариска, только успевай записывать!

Глава 14. Законы и правила

— А если преобразовать только металл самой пули? — спросила Элечка, подавшись вперед. Кажется, мы неожиданно затронули темы, которые они раньше не обсуждали.

— Слишком мало… — покачал головой Иванов. — То самое единство, которое открыли в Милане, оказывается недостаточно стабильным. Только полное превращение оружия позволяет добавить огнестрелу поражающий большинство демонов эффект. Ну, и нам проще. Надо только преобразовать само оружие, а пули можно просто купить у людей.

Вот оно что! Теория единства легла в копилочку к остальным рассказам Иванова, но почему–то гораздо больше меня заинтересовала очередная связь масок и обычного мира. Как оказалось, они, то есть уже мы, конечно же… В общем, представители нашего общества платят частью добычи из параллельного мира не только за свое спокойствие, но и за то, что принято называть снабжением. Пули… Один из законов преобразования, слабое место этой технологии, не позволяет создавать не только огнеметы и атомные бомбы, но и кажущиеся простыми пули. Вот почему за многие сотни лет маски так и не продвинулись в возвращении утерянной родины. С мечами и копьями–то даже при поддержке немногочисленных пулеметов много не навоюешь.

А ведь есть и еще один важный момент. Будь я даже стопроцентной маской и схвати, к примеру, макет АК-47, преобразуй — и что дальше? Я же не умею из него стрелять! Из ружья — да, и то с грехом пополам. Помню, дядя Федя, классный охотник и брат отца учил меня обращаться со свой «Сайгой». Если бы я тогда знал, как мне пригодится такое умение в будущем… А так ведь не помню уже ничего, не любил я уроки дяди Феди и всегда с ужасом жмурился перед выстрелом, мечтая, чтобы все это поскорее закончилось. Запомнил только простую истину — нажимают не на курок, а на спусковой крючок. А курок взводят. Но много мне сейчас это даст? Да уж, пулеметчик из меня точно не выйдет.

— Хорошо, а если рельсотрон? — тем временем неожиданно выдал Денис, и на него тут же все обернулись. — Или, как его еще называют, рейлган? Ну, это когда вместо пороха используется электричество? В этом мире ведь даже есть опытные образцы… По факту у нас будет только два элемента: рельс, шар, которым мы поразим врагов, и еще добавится электричество, которое сформирует магнитное поле для разгона.

— Это тоже пробовали, — вздохнул Артемий Викторович. — Лет пятнадцать назад в Америке Джон Гудвин подумал так же, как и ты. Он создал работающую модель электрической винтовки, попытался ее преобразовать и…

— И? — Денис даже вытянулся от любопытства и нетерпения.

— Ничего не вышло, — развел руками режиссер. — Приборов, четко фиксирующих процесс преобразования, у нас нет. Наверняка они были, но остались там, по ту сторону порталов… В общем, неважно, засечь и замерить преобразование технически нельзя, поэтому мы не можем утверждать точно. Но, по всей видимости, электрический импульс как–то воздействует на процесс преобразования, останавливает его или полностью нивелирует. На мой взгляд, почти то же самое, что и со всеми преобразуемыми материалами вроде пороха или газов. Электрическое поле как–то воздействует на металл, и все, наши маски начинают считать, что он изменился и не подлежит преобразованию. Косвенно это подтверждается тем, что вблизи трансформаторов, ЛЭП и электростанций эта способность работает со сбоями. Это явление называется парадоксом Гудвина. А кто–то и вовсе считает, что это четвертый закон преобразования.

— И кто придумал все эти законы? — спросил я. С одной стороны, вроде бы какая разница, кто открыл закон тяготения, если он просто существует по факту? А с другой, как сказал Иванов, чем лучше мы поймем этот мир и свои силы, тем больше шансов выжить.

Вот и сейчас Артемий Викторович благосклонно кивнул мне в ответ.