Маска красной смерти

— Целомудрие. Я дала клятву, — это я пыталась объяснить впервые.

Всякий раз, когда я думаю об отказе от клятвы, когда думаю, что, может быть, счастливой быть нормально, я вспоминаю, как стою над могилой Финна, которая пуста, так как его тело забрали собиратели трупов.

— Итак, ты — выпивающая, принимающая столько наркотиков, что теряла сознание, — оставалась в стороне от лучшей части разврата? — он не заинтересовался моей историей. Я почти выложила ему все, а его это и не интересует.

— Мне это не надо знать.

— Если захочешь узнать — скажи мне, — его тон полон флирта, но когда он заговаривает снова, многозначительность уходит. — Я сидел так с Эйприл, когда ей снились кошмары, — говорил он мягко.

Уже середина ночи, и мы оба устали. Может быть, если я спрошу, он ответит искренне.

— Элиот, почему мы здесь? Ты действительно думаешь, что это улучшит ситуацию?

— Да, — говорит он. — Если мы не будем работать над изменениями, в чем тогда смысл?

Проблема в том, что прямо сейчас я не вижу смысла, и не уверена, что когда-либо увижу. — Расскажи мне о том, что мы действительно сможем сделать.

— Переселить людей из нижней части города, подальше от болот и комаров. Отремонтировать здания вдоль реки и позволить семьям переехать туда, дав им маски. Открыть магазины и фирмы. Напомнить людям, что есть причины жить.

— И как ты это сделаешь? — спрашиваю я.

— Начать с масок, нанять рабочих. Работать по всей окраине, ремонтируя по зданию за раз и двигаться дальше.

Я вспоминаю магазины. Особенно кондитерскую, где Финн когда-то украл леденец на палочке, а обвинили в этом меня. Будет замечательно, если людям будет куда пойти. Будет что купить. Будут маски, чтобы они не боялись дышать.

— Мне бы хотелось думать, что ты все это можешь сделать.

— Мой дядя не заботится о городе, но я буду. И не я один, — он зевнул, все еще поглаживая мои волосы. Было хорошо, и рядом с ним я впервые за многие годы сплю глубоко.

Я просыпаюсь в спокойном утреннем свете. В свете, который тут, в мрачном замке, ничем не отличается от того, который в нашей квартире на верхнем этаже. Элиот крепко уснул, сидя в кресле. Я выскальзываю из кровати, поэтому могу умыться и одеться до того, как он проснется. Расчесывая волосы, я встречаюсь с его глазами в зеркале. В свете, струящемся через окно, они голубые как никогда. Обманчиво невинные под этими светлыми бровями.

— Доброе утро, моя дражайшая Аравия, — ему удается поймать равновесие на краю кровати. — Я не собираюсь рекомендовать сон на стуле, не тогда, когда ты хочешь нормально двигаться следующим утром.

— Мне жаль.

Он улыбается. — А мне нет. Считай это моим хорошим поступком за день, а день только начался. Это значит, что я могу быть очень плохим сегодня. — Он вздыхает так, будто ждет, что я что-то скажу ему в ответ, что-то кокетливое. Я нервно верчу на пальце обручальное кольцо.

— Ты ей доверяешь? — спрашиваю я.

— Кому?

— Девушке, которая сказала, что Эйприл здесь не была.

— К сожалению, да, — он идет к умывальнику. Набирает воду в раковину. — Я хорошо подбираю информаторов. Она знает все, что происходит во дворце.

Обувь Элиота стоит у изножья моей кровати. Правая туфля измазана грязью подземелья.

— Элиот?

Он подошел снова ко мне, разглаживая рубашку и прослеживая глазами за моим взглядом.

— Я встречался прошлой ночью с некоторыми моими людьми. Вот как я услышал, что ты кричишь. Я был в коридоре, возвращался в свою комнату.

— Встреча была полезной? — он не говорит мне всей правды, не упоминает о посетителе, которого я слышала у его двери, но я позволяю ему хранить это в секрете.

— Да, но ничего конкретного об Эйприл, — он смотрит на свое отражение в зеркале. — Я хочу заглянуть в башню, прежде чем мы уедем.

— Думаешь, она может быть там? Может быть?

— Нет.

Его ответ простой и хриплый. Я не хочу спрашивать больше, но чувствую, что должна.

— Нам разрешат уехать?

— Не уверен. Но я придумаю, как нам действовать наилучшим образом так, чтобы он позволил нам уехать, когда захотим.

Его ответ не обнадеживает. Но я уверена, что он и не пытался.

Элиот проводит меня дальше по коридору, двумя этажами выше в другой коридор с античным оружием. — Мой дядя коллекционирует диковинки, — говорит он.

Мы идем в конец коридора и поднимаемся по лестнице, которая устремляется к башне.

— Тут принц держит особо важных заключенных. Комнату в башне продолжают готовить для Эйприл. — Мы поднимаемся на еще одни пролет. Он прочищает горло. — И для меня с моей матерью. По крайней мере, здесь он будет держать Эйприл, если захочет, чтобы люди узнали о ее местонахождении. Иначе она будет в темнице.

Комната пуста. За исключением кровати и стола в ней ничего нет.

— Ты был так уверен, что это он забрал ее. — Я не могу сдержать обвинения в голосе.

Он ударяет по стене и роняет голову в ладони.

Я не могу не думать, что у нас с Финном могло бы сложиться лучше. Я бы никогда его не потеряла.

Но я потеряла. Из-за смерти и болезни. И убийства.

Элиот шагает туда-обратно перед зарешеченным окном, сжимая кулаки. Он трогает различные предметы, детские драгоценные шкатулки. Куклу.