Маска Нерона

– Ты что же это, сволочь, делаешь?! – заорала она и с размаху сунула парню в лицо свою швабру. Очевидно, попала прямо по глазам, потому что парень вскрикнул и выронил нож. А бабка еще и поддала ему шваброй по уху, тогда он бросился бежать, а старуха вдогонку угостила его быстрым профессиональным ударом по спине.

– Ты смотри, какой гад… – она подняла нож. – А ты-то как?

– Хорошо… – блеющим голосом ответила Даша, – спасибо вам… спасибо…

– Ну-ну, – бабка, не глядя, схватила со стеллажа бутылку и протянула ее Даше, – на вот, выпей.

Это оказалась пепси, но Даша не стала возражать. Никто ничего не заметил – ни кассирша, ни парень, работник колонки, крутившийся в магазине в ожидании чаевых за заправку и протертое стекло.

Даша сделала шаг вперед и пошатнулась, схватившись за бабкино плечо.

– Ну, паразит какой, ишь, что выдумал, – бормотала старуха, – прямо в магазине, среди бела дня… Никогда у нас такого не водилось… совсем с ума сдвинулись наркоманы эти…

Даша отхлебнула еще глоток из бутылки, после чего у нее в голове наконец перестало шуметь и окружающие предметы увиделись яснее.

– Дарья! – послышался скрипучий голос свекрови от кассы. – Куда ты опять делась? Господи, вечно она куда-то пропадает! Ну не доехать нам сегодня до дома!

Вот так вот! Посторонняя старуха спасла ей если не жизнь, то здоровье и сумку, а от свекрови доброго слова и то не дождаться.

От злости Даша окончательно пришла в себя.

– Едем! – решительно сказала она, выходя к кассе. – Вас только и жду!

Она забыла заплатить за пепси, но никто ее не остановил. Развернув машину, Даша оглянулась назад и заметила, что парень, пытавшийся вырвать у нее сумку, поодаль от магазина разговаривает с каким-то мужчиной. Мужчина был очень загорелый, волосы – седоватые. Он говорил что-то парню, почти не разжимая губ, потом схватил его за плечи и сильно тряхнул.

Кто это может быть? Отец парня? По возрасту вроде подходит…

Парень обмяк в руках мужчины, тот бросил его на газон, как тряпичную куклу, и скрылся за углом.

До города ехали молча. Изольду довезли до дома, и перед тем, как выйти из машины, она сказала подруге:

– Ты, Лидуся, совершенно права в этом плане – ну, о ком мы с тобой говорили? Так вот, я тебе очень сочувствую!

И все – ни «спасибо за поездку», ни «до свидания», – даже не кивнула Даше на прощание. Глядя ей вслед, Даша явственно представила, как по дорожке растекается огромная лужа. И в ней не грязная вода, а… ну, допустим, канализацию прорвало. И если въехать с размаху в эту лужу, то Изольда окажется залитой этим самым с ног до головы. Да, но машину жалко. И лужи такой нету.

– Да уж, съездили… – вздохнула свекровь.

Даша вновь промолчала, поскольку к ней напрямую вроде бы не обращались.

– Машина у тебя – развалюха, – завелась свекровь, – водишь ты плохо, чуть в аварию не попали!

Очень хотелось высказать ей все, что накипело на душе. Но как это сделать, когда ты за рулем и нужно смотреть на дорогу? И так уж нервы целый день на пределе.

В свое время мама внушила Даше, что, во-первых, ссориться вообще нехорошо, а во-вторых, если уж приходится выяснять отношения, то делать это нужно с человеком один на один, причем очно – не по телефону и не в письме – и еще обязательно при этом смотреть в глаза, чтобы видеть реакцию собеседника. Опять-таки, для того чтобы вовремя остановиться, не переступить ту грань, которую никогда не переступает воспитанный человек. Сейчас, когда Изольда наконец убралась, и можно было бы высказаться, но не выскакивать же из машины и не орать на всю улицу…

Даша захотела опять включить музыку, чтобы не слышать за спиной скрипучего голоса свекрови, но вспомнила, чем это кончилось в прошлый раз, и передумала. Надо терпеть…

* * *

В доме Гнея Домиция Агенобарба царило веселье. Хозяин собрал в триклинии своих близких друзей, пригласил знаменитую гетеру Лелию, услаждавшую слух гостей пением и игрой на цитре. Безмолвные рабы приносили новые изысканные блюда, лукринские устрицы сменялись жареными дроздами, за жаворонками в соусе из трюфелей следовали угри, фаршированные зайчатиной. Фалернское вино лилось рекой, голоса сотрапезников звучали все громче, шутки становились грубее. Но время от времени все голоса замолкали, и гости невольно прислушивались к звукам, доносившимся из глубины дома.