Маска Ра

Колеса в середине и усиленная ось позволяли выдерживать нагрузку возничего, копьеносца и лучника. Под напором Митанни египетские воины падали, словно трава под серпом. Правый фланг полка Анубиса оказался смят, когда справа и слева на них обрушилась лавина копий, сверкающих наконечниками. Митаннийцы на взмыленных лошадях врезались, словно меч, в смешавшиеся ряды египтян. Дисциплина была забыта. Летели в стороны щиты, луки и мечи. Паника погубила остатки порядка. За колесницами двигались орды пеших воинов. Случалось, колесница митаннийцев переворачивалась, и оба воина вместе с возничим оказывались на земле. На них сразу же набрасывались египтяне с палицами и мечами, но на выручку упавшим тут же спешили другие воины митаннийиев. Все больше и больше египетских воинов отступало к голове колонны. Первая волна колесниц митаннийцев разворачивалась для нового захода. Тучи пыли застилали небо, где кружили стервятники, привлеченные запахом крови и страшным шумом.

– Господин! – к Амеротку подбежал один из его офицеров и схватился за поводья. – Господин, мы должны предупредить армию!

Амеротк кивнул. Он закрыл глаза и представил вытянутый прямоугольник египетского лагеря. В дальнем конце находилась площадка, где стояла палатка Хатусу. Он решил, что не станет въезжать в главные ворота, а проедет вдоль восточного фланга, чтобы предупредить о случившемся Хатусу и Сененмута. Он сделал знак возничему, и тот со вздохом облегчения натянул поводья. Колесница Амеротка рванулась с места. Испуганные шумом и криками кони быстро помчали ее прочь от места страшной бойни. Вскоре лошади уже неслись во весь опор. Амеротку приходилось кричать и повторять команды возничему, чтобы он мог их расслышать сквозь грохот колес и конский топот.

Он бросил взгляд назад. Полк Анубиса скрыли плотные клубы пыли. Часть людей вырвалось из пыльного облака, за ними последовали колесницы. Заметившие это митаннийцы послали отряд в погоню. Возничий крикнул, предупреждая об опасности. Амеротк посмотрел направо и увидел скачущие в его сторону колесницы митаннийцев. Они либо собирались отрезать ему путь к бегству, либо намеревались просто сбить. Амеротк отвязал лук и выбрал одну из самых длинных стрел для упора он прислонился к борту и расставил ноги для большей устойчивости. Он молился про себя, чтобы не сломались колеса и не споткнулись лошади. Падение обернулось бы ранением или увечьем, а Амеротк знал, что митаннийцы не берут пленных. Египетские колесницы были легче и лошади резвее, но спешная поездка накануне, не говоря уже о тяготах форсированного марша, не могли не утомить лошадей Амеротка. Правая начала сбиваться с шага. Колесница опасно раскачивалась. Амеротк посмотрел направо. Они отрывались от линии колесниц митаннийцев, однако одна колесница, с более искусным возничим, заходила по дуге, рассчитывая преградить путь Амеротку. Мир сузился, в нем не осталось ничего, кроме грохота колесниц, каменистой почвы, проносящейся под ними с бешеной скоростью, горячей пыли, чужой, черной с золотом боевой колесницы, и летящих, как стрелы, лошадей.

Амеротк заметил, что одна из колесниц его отряда нагоняла его справа, чтобы прикрыть. Возничий оценил положение, и Амеротк поблагодарил богов за храбрость этого офицера. Когда колесницa митаннийцев подъехала ближе, египетский офицер нацелил лук. Амеротк слышал, как его возничий крикнул офицеру стрелять по лошадям. Тот так и сделал, затем его колесница чуть отстала, открывая для Амеротка цель. Удерживать равновесие было не просто. Амеротк вдохнул и задержал дыхание. Стрелять в воинов не имело смысла: они прикрывались щитами. И он выпустил стрелу в лошадь. В первый момент ему показалось, что он промахнулся, но затем одна из лошадей в упряжке вражеской колесницы споткнулась. Колесницу качнуло, она перевернулась и начала разваливаться, подпрыгивая на каменистой дороге. Путь для Амеротка был свободен. Его лошади, казалось, почувствовали прилив сил, а вдали сквозь пыльную дымку уже виднелся частокол, окружавший лагерь Хатусу.

* * *

В это время сама Хатусу стояла на бруствере и смотрела вдаль. Ее, как и других, привлекли клубящиеся облака пыли, не предвещавшие ничего хорошего. Стоявшие рядом офицеры указывали на поблескивающую сквозь пыль бронзу.

– Колесницы на полном ходу! – шепнул ей на ухо Сененмут. – Массированный удар колесниц!

У Хатусу все похолодело внутри. Неужели всему конец? Неужели ей суждено встретить смерть в этой северной пустыне? И ее тело, которое умащалось в былые дни драгоценнейшими маслами и мазями, будет оставлено на растерзание шакалам и гиенам? Неужели ей не узнать обряд бальзамирования, который позволил бы ее душе существовать дальше? Может быть, Амон-Ра вершил свой суд и готовил ей кару? От этих мыслей ее стало мутить, ослабели ноги, и все тело покрылось потом. Колесницы вырвались из туч пыли. Офицеры вокруг Хатусу закричали. Самые зоркие разглядели, что колесницы египетские, но кони скачут во весь опор.

– Спускайтесь, – решительным тоном потребовал Сененмут. – Вы не бессмертное божество, госпожа.