Маска (СИ)

Пищащая чайкой Ира оказалась где-то под столом, пока я выжидающе побултыхала пиво в своём полном бокале. Что-то уже и не хотелось пить…

Ну ещё посмейся, давай-давай. Твоя подружка могла оказаться в больнице!

— Я даже представляю, как ты завизжала, — послышалось где-то с пола. Подруга распласталась по пропылесошенному ковру, кряхтя и сжимая свой вздрагивающий живот.

Клоуниха!

— Я не визжала!

— Нет?

— Да я до сих пор в таком шоке от его поведения… Знаешь, что было потом? — заикнувшись о продолжении, я осеклась. Снежок в голову — слишком постыдная часть истории. Бр-р-р. Меня передёрнуло. — Он вернулся!

— Вернулся? Просто взял и вернулся? — да, блин! Пробудилась совесть! Ирка встала на колени, облокотившись подбородком о столешницу. — А ты всё также лежала на асфальте?

Женское личико сморщилось от очередного приступа смеха.

Ну и сучка же!

Я, наконец, схватилась за бокал и осушила половину залпом. Невозможно слушать её лошадиный ржач на трезвую голову.

— Лежала! Он меня поднял, как будто я булыжник! Отряхнул куртку, не спросив, можно ли вообще ко мне прикасаться! Зато спросил, нужно ли мне купить новые сапоги… — ошалевшая Ира уже втягивала воздух, готовясь противостоять удушью от хохота. — Прикинь. Это взятка такая! Новые сапоги!

Пока развеселившаяся подруга пыталась угомониться, катаясь по полу, я попивала порцию пенного и даже позволила себе полюбоваться заснеженным двором, на мгновение улыбнувшись. Да, было в этом что-то… Забавное. Если бы не дерзость студента по отношению к преподавателю. А преподаватель — это я.

На город обрушилась метель.

— Всё! Всё… — тяжело дышащая Иришка уселась на стул. — Я поняла. У вас особые… Высокие отношения. Больше я не буду просить тебя пустить Лексу на сцену.

Вот и славненько!

Мы принялись наворачивать макароны.

Ирка, вдоволь обсмеявшая мое пикирование в сугроб, действительно больше не заикалась про Муратова.

Зато заикалась я! Меня припекало чувство неудовлетворения, желание вернуться в тот момент и разъяснить ему нормы поведения. Какое право он имел так разговаривать с преподавателем? С человеком, который старше его, выше по статусу в университете? Что за фривольность? Обсмеять женщину, поскользнувшуюся на льду! Оставить в беспомощном положении! И это после провального, мерзкого вранья на занятиях! Зачёт он мне сдавать собирается! Где воспитывают таких засранцев? Хотела бы я посмотреть в глаза его родителей!.. Да… Да…

Да во вселенной не придумано подходящих оскорблений для этого ирода!

Иришка многозначительно молчала. Я то и дело забывалась и вставляла пару копеек вслух, но она почему-то совершенно не реагировала на мои угрожающие присказки. Всю субботу! И от этого становилось… Неловко. Я бубнила, утыкалась в захваченные с кафедры курсачи, а ближе к вечеру — чаще в телефон, потому что проверять работы под пиво сделалось лень. К воскресенью, после продолжительного муторного сна я научилась делать вид, что меня не волнует никчемное происшествие с падением. Но в мыслях… Я унижала его и ставила на колени. Видела во всех возможных интерпретациях, как Муратов приносит свои искренние извинения. Как его фамилия и имя пестрят в списках на отчисление.

Мне не терпелось увидеть его провал. Приложить невзначай к этому действу свою руку. Хотя бы палец!

Поэтому я даже потратила время на подготовку персональных коллоквиумов для хитренького Алексея Муратова. Чтобы, не дай Бог, он не умудрился спросить уже прорешенные варианты у одногруппников.

Молись, парень, чтобы уйти в среду с нашей встречи без психологических и физических травм!

Неловко, когда накопившееся напряжение отступает только под градусом. Воскресным утром, в шесть часов я подскочила с кровати с пересохшим ртом. Биологические ритмы не обмануть — они лучше меня предчувствовали, какой Армагеддон начнётся на кафедре с понедельника. Я разбудила недовольную Ирку ещё затемно, и мы пошли за водой в ближайший круглосуточный продуктовый. А там — увидели новогоднюю мишуру и, как пещерные люди, набрали полную корзину шуршащих гирлянд.

Улицы тонули в сугробах, во дворе пищали снегоуборочные машины. Вдруг откуда-то взялось настроение праздника.

Из осторожных разговоров я поняла, что мы будем отмечать Новый год вдвоём с Иркой, в моей кстати отмытой квартире. И от этого ей точно было грустно, ведь прежде Ира не изменяла традициям проводить новогоднюю ночь в компании Стаса и ещё сотни незнакомцев, собравшихся в ресторане. А мне почему-то было хорошо. Не хотелось тащиться в людное место. Жалких выходных, проходящих в работе, и так не хватало, чтобы насладиться домом. Может, это и эгоистично…

Курсовые, курсовые, курсовые. Тюли, тюли, тюли. Стирали и сушили в четыре захода!

Воскресенье — самый грустный день на неделе — промелькнуло, как нечаянный взмах Иркиных ресниц. Они, кстати, осыпались на подушки, пока подруга спала. Что-то для линьки ещё не сезон. А потом начались скучные, трудовые будни.