Маска Цирцеи

Дверь без скрипа открылась настежь. Сильный толчок в спину швырнул меня вперед, и я едва не упал. Равновесие я восстановил внутри темного помещения, слыша за собой лязг закрывающейся двери. Потом девичий голос прошептал:

- Мой господин благоволит идти со мной. Я посмотрел вниз. Невысокая нубийка с серебряным ошейником невольницы на стройной смуглой шее улыбнулась мне, показав ряд белых зубов на красивом лице цвета красного дерева. Она носила тюрбан и короткую светло-голубую тунику; ноги ее были босы, а у лодыжек висели серебряные бубенчики. Девушка производила впечатление избалованной служанки, кем, несомненно, и была. В улыбке невольницы заметна была легкая дерзость, и это подчеркивало ее красоту. За нею молча стояла еще одна девушка - с золотистой кожей, раскосыми глазами и с невольничьим ошейником на шее.

- Сюда, господин, - прошептала нубийка и пошла в глубь темной комнаты, тихо позванивая бубенчиками. Вторая девушка склонила голову и, когда я повернулся, чтобы тоже идти, двинулась следом за мной.

В комнате было совершенно темно, я не видел ни дверей, ни занавесов, ни стен - ничего, кроме темнотной вуали, похожей на густой туман. Моя маленькая провожатая остановилась перед ней и подняла ко мне голову, поблескивая во мраке зубами и белками глаз.

- Мой господин благоволит подождать верховного жреца Аполлиона в его покоях, - сказала она мне. - Мой господин войдет?

Говоря это, она вытянула вперед руку, украшенную серебряными браслетами и... разогнала темноту.

Это был туман, который, однако, сворачивался от прикосновения невольницы, словно полоса ткани. Нет, не от прикосновения. Для верности я пригляделся получше. Казалось, туман отступал перед рукой девушки, словно жест ее был приказом, заставляющим туман расходиться. Я шагнул вперед, в открывшуюся под рукой нубийки щель в темноте.

По другую сторону горел мягкий свет. Я остановился на пороге.

Комната передо мной тоже имела греческий декор, однако с некоторыми отличиями. Ее окружало кольцо белых колонн, между которыми царила темнота, как в портале, через который я только что прошел. Вверху плавали облака, слегка розоватые, словно тронутые первыми лучами рассвета или заката. Они медленно двигались, а между ними я видел голубой мозаичный потолок, на котором подобно звездам сверкали яркие точки.

Пол был из какого-то зеленого мха и слегка подавался под ногами. На нем стояли лежанки и низкие столы, а также сундуки и ящики, украшенные рельефами сцен из различных мифов, большей частью знакомых мне. В самом центре пола стоял бронзовый тигель, распространявший свежий, ароматный запах.

"Этот жрец Аполлиона вовсю ублажает себя", - подумал я и повернулся, чтобы поискать взглядом молодых невольниц, которые меня привели. Но я был один и даже не смог бы с полной уверенностью сказать, какой из погруженных в темноту промежутков между колоннами пропустил меня.

Внезапно зазвучала музыка. При звуке невидимых струн я внимательно осмотрелся по сторонам и заметил, как темнота расступается и из нее появляется знакомая рогатая голова, скалящая зубы в улыбке.

Смущенно уставившись на него, я заметил, что один желтый глаз медленно закрывается и открывается, насмешливо подмигивая мне. Потом фавн рассмеялся, оглянулся через плечо и крикнул:

- Вот тот человек. По крайней мере тот, кого Цирцея назвала Язоном.

- Хорошо, - откликнулся другой, басовитый голос. - Она-то должна знать. Значит, это - Язон!

Через проход в темноте вошел Панир, а сразу за ним - высокий золотоволосый мужчина, словно перенесенный из какого-то античного мифа. Он выглядел настоящим полубогом - высокий, мощного сложения, с мускулами, перекатывающимися под тонкой золотистой туникой, и голубыми глазами, в которых было что-то беспокоящее. Его оливковую кожу окружало, подобно ореолу, слабое мерцание. Мне показалось, что сам солнечный бог Аполлион предстал передо мною.

- Это Фронтис, - сказал фавн. - Оставляю вас наедине, по крайней мере на время. - Он быстро направился к колоннам - темнота расступилась и поглотила его.

Фронтис медленно подошел к ложу, опустился на него и кивнул мне на соседнее. Пока я усаживался, он внимательно разглядывал меня.

- Ты Язон, - произнес он, цедя слова, - и значит, мы с тобой враги. Во всяком случае, наши боги враждуют. Есть в этом какой-то смысл или нет, не мне решать. Но сейчас в этой комнате нет никаких богов... по крайней мере я надеюсь на это. Так что выпьем. - Он вынул из-за кушетки хрустальный потир, наполненный желтым вином, сделал небольшой глоток и подал мне. Я пил долго и жадно, потом отставил сосуд в сторону и перевел дух.

- Я не говорил, что я Язон, - заметил я. Он пожал плечами.

- Я слишком молод для жреца, - обезоруживающе признался он. - Это чистая случайность, что я так много знаю. Есть вещи, которые мне неизвестны, и это может оказаться выгодным для тебя. Зато Офион... именно он настоящий жрец Аполлиона и представляет для тебя большую опасность. Потому, что верит в богов.

- А ты... нет?