Маска Цирцеи

Это была бирема, в два раза мощнее нашей, но и более тяжелая. "Арго" скользил по воде с проворством, ласкавшим мое сердце в том месте, ще билось сердце Язона, влюбленного в красу и резвость своего корабля.

Город остался позади. Мы снова плыли сквозь туман, но вскоре сбоку замаячили контуры лесистых берегов и пологих холмов. Потом, когда "Арго" отозвался на бешеный ритм работы своих призрачных гребцов, удалились и они. И по-прежнему за кормой катился к нам рев труб, а золотистый корабль сверкал даже сквозь туман.

Это была упорная и очень долгая погоня. Только под конец понял я, что было нашей целью. Неожиданно из тумана возник кипарисовый остров с низкими берегами, окаймленный белыми пляжами и темными деревьями,. спускающимися к самому песку. Язон знал этот остров.

"Эя, - прошептала его память в моем мозгу, и вместе с этим проснулись едва уловимые страхи. - Эя, Остров Волшебницы".

За кормой крики наших преследователей были такими же громкими, как и в начале погони много часов назад. Бряцание их оружия напоминало лязг металлических зубов в пасти дракона, разверзшейся, чтобы сожрать нас.

Когда наблюдатель на золотистом корабле заметил в тумане кипарисы, он, вероятно, дал сигнал удвоить скорость. Послышались резкие щелчки бичей, и ослепительный корабль буквально прыгнул вперед. Он быстро приближался к нам, хотя кифара бесплотного Орфея пронзительно кричала в неистовом ритме, который заставлял сердца бешено колотиться, а призрачные гребцы отчаянно напрягали свои мускулистые спины, работая веслами.

Какое-то мгновенье золотистый корабль находился рядом с нашим бортом, и мне удалось полуослепшими глазами взглянуть на его сверкающие палубы и заметить солдат в блестящих доспехах; они высовывали головы из-за планшира, размахивали мечами и копьями.

И тут чужой корабль снова рванулся вперед, и на сгкунду в его сиянии исчез темный остров, что был перед нами. Дерзко пересек он наш курс, и я увидел напряженные, возбужденные лица преследователей, бледные на фоне сверкающих доспехов.

Арфа Орфея умолкла на мгновенье, а потом вдруг призрачные пальцы тронули магические струны, и инструмент издал вопль ненависти и мести. Он кричал, словно живое существо, словно фурия, жаждущая крови.

Я увидел - как странно это звучит - безмолвные крики аргонавтов, заметил запрокинутые бородатые лица, скалящие зубы от усилия и радости, увидел мускулистые спины, как одна сгибающиеся в последнем, могучем ударе весел, который швырнул корабль вперед - прямо в золотой борт, преградивший нам путь.

Отчетливо понял я, насколько был беззащитен - один среди этой бесплотной команды, для которой гибель могла ничего не значить. "Арго" и я были реальны, и золотистый корабль тоже, а призрачные аргонавты явно вели нас к неизбежной гибели.

Я помню страшный, сотрясший воздух грохот, когда корабли столкнулись. Палуба вздрогнула подо мной, и впереди все стало светлым, словно золотистый корабль в последний момент вспыхнул и осветился пламенем. Я помню крики и вопли, лязг оружия и заглушающий все это отчаянный плач кифары, терзаемой перстами бессмертного певца.

А потом "Арго" развалился подо мной и холодная вода сомкнулась над моей головой.

3. СВЯТИЛИЩЕ В РОЩЕ

Какой-то голос нес меня среди испарений редеющего тумана.

"Язон из Иолка, - звучал он в моих ушах. - Язон из Фессалии, Язон с "Арго", очнись. Проснись и ответь мне!"

Я сел на сером холодном песке и прислушался. Волны омывали берег, на котором еще виден был след, который я оставил, выползая из объятий моря. Моя одежда задубела от соли, но была сухой. Наверное, я лежал здесь довольно долго.

Темные кипарисы шептались меж собой, заслоняя все, что было за ними. Не было слышно никаких других звуков. Никаких следов людей с золотистого корабля, ни следа самого корабля. "Арго", который я в последний раз почувствовал под ногами, когда он разваливался на куски, мог уже вернуться со своей призрачной командой в страну теней. Я сидел один на сером песке Эи, Острова Волшебницы.

"Язон с "Арго"... ответь мне... приди ко мне, Язон! Ты слышишь меня?"

Словно сам остров приглашал меня, и отказаться от приглашения было невозможно. Внезапно я понял, что иду, пошатываясь, хоть и не помню, как вставал. Зов, похоже, шел из-за кипарисов. Я брел по песку и через минуту углубился в кипарисовую рощу, лишь отчасти по своей воле - настолько властным был этот зов из глубин острова.

Я видел лишь кусочек дороги перед собой, ибо густой туман вуалью висел среди деревьев. Однако мне казалось, будто я уже не один. Вокруг меня царила глубокая тишина, но эта тишина словно прислушивалась и присматривалась ко мне. Не скажу, что она была враждебной или зловещей, скорее - любопытной. И это равнодушное любопытство изучало меня, пока я шел через закрытую туманом рощу; глаза, следившие за мной издали, не были заботливыми, а просто хотели убедиться, верно ли я иду.

В этой тишине, подчеркиваемой падающими с деревьев каплями росы и не нарушаемой никаким другим звуком, я шел за зовущим меня голосом сквозь туман и рощу до самого сердца острова.