Маска времени

– Моим наследством. Я вполне заслужил эти деньги. – Каплан коснулся ножом изуродованной скулы. – Русские подарили мне эту памятку как раз накануне побега. И она оказалась очень кстати. Вдруг судьба решила благословить меня, я вновь оказался ею отмечен. Мой отец, хотя вы презрительно назвали его цыплячьим фермером, мистер Уэстуорд, так вот, мой отец, когда я еще был ребенком, сумел почувствовать в своем сыне нечто необычное. Именно поэтому я так легко продвинулся в СС. Но тогда, в Цюрихе, я окончательно решил сам взять свою судьбу в свои руки. Чтобы принять подобное решение, мне понадобилось не более минуты. Подготовительная работа для моего переезда в Америку была проделана – родителей Красновского устранили члены американской нацистской партии. Единственной реальной трудностью являлось вступление в права наследства.

– Значит, все дело заключалось в Сауле Лефковитце?

– Совершенно верно. Именно в старом адвокате-еврее.

– Прекрасный результат, как сказал бы его сын, Дэвид Лефковитц.

Каплан в знак признательности иронически склонил слегка свою седую голову.

– Прорваться сквозь бюрократические рогатки – одно дело, а обмануть людей, лично знавших Красновского, – совсем другое. Сначала я провел эксперимент с дедом мисс Келли. Для меня это было очень важно. Во время допроса Красновский рассказал мне все о Дэвиде Годболде. Ведь очень важно было вытрясти из человека все мельчайшие подробности его жизни. Поначалу я даже не обратил особого внимания на сведения об этом человеке. Но здесь вновь судьба мне улыбнулась. Именно Дэвид Годболд вывел меня на Лефковитца. Для встречи с Дэвидом я специально отправился в Англию. Представился как Джозеф Красновский. Его реакция была поразительной. Он не сомневался ни секунды. Годболд был преисполнен отчаяния и стыда. Он упал передо мной на колени и начал просить прощения. Поэтому застрелить его не составляло особого труда. Кстати, – обратился вдруг Каплан непосредственно к Анне, – точно так же я застрелил и самого Красновского. Одна пуля в затылок – и все. Он был благодарен за освобождение от мук.

– А Саула Лефковитца?

– Он тоже плакал, – слегка хихикнул Каплан. – К этому времени я уже точно знал, что если мне удалось обмануть боевого товарища Красновского, то ввести в заблуждение старого еврея-адвоката не составит особого труда, тем более что тот не видел своего клиента двадцать лет. Представление, надо сказать, удалось на славу. Старый еврей плакал как дитя. – Неожиданно Каплан бросил быстрый взгляд в сторону горизонта. – Кажется, ваши друзья из полиции не торопятся, мистер Уэстуорд. Что-то я их не вижу.

– Солнце поднимается все выше, – заметил Рамон, прижав приклад к щеке. – Нам надо ехать, мистер Каплан.

– Зачем торопиться?

– Скоро должны найти ее автомобиль. И тогда начнутся розыски.

– Времени у нас достаточно. Надо кое-что придумать и для вновь прибывшего. – Каплан выразительно взглянул на Филиппа. – К великому сожалению, у меня нет цианистого калия, который так помог мне в деле с Лефковитцем. Но, может быть, проще всего было бы застрелить этого искателя приключений, а затем скрыться где-нибудь в Южной Америке? Я уже заранее приготовил там себе убежище и переправил часть наследства… Но, кажется, мистер Уэстуорд собирается что-то сказать нам напоследок. Что касается этой глупой романтической девочки, то она оказалась в дерьме из-за того, что решила найти своего бедного дедушку, но вы, мистер Уэстуорд? Вы-то как сюда попали?

– Я искал вас всю жизнь, – спокойно и сухо произнес Филипп.

– Правда? И кто же вас послал? «Моссад»? Симон Вейзенталь?

– Никто.

– Значит, вы еврейский Робин Гуд?

– Нет. Я ваш сын.

Тишина стала абсолютной, и Анна ощутила, как разжались пальцы старика, сжимавшие ее запястье. Тяжело дыша, она уставилась на Филиппа, а он не отрываясь смотрел на старика.

– Мой сын? – Каплан неожиданно рассмеялся. – Вы с ума сошли. Вы же еврей!

Филипп отрицательно покачал головой. Взгляд его голубых глаз был совершенно спокоен:

– Нет. Я немец. Я родился в 1945 году в Берлине, и мое имя – Филипп Манн. Мою мать звали Лорелей Манн.

– Лора? – прошептал Каплан, весь как-то съежившись.