Маска времени

– Послушай, это самая «горячая» история из всех, что тебе приходилось держать в руках. Только ты, Анна, справишься с ней. Мне звонят изо всех агентств и телевизионных компаний в Нью-Йорке. Бульварные газеты хватаются за любые подробности и печатают самые невероятные истории о докторе-маньяке и прочую чепуху. Левек заперся у себя в Петионвилле и ни с кем не собирается разговаривать, кроме «прекрасной ирландки». Местные власти, местные врачи из ассоциации пытаются с ним встретиться, но он упорно отказывается. Ты, только ты, можешь «расколоть» Левека.

– У тебя есть его досье, собранное мной. Пошли кого-нибудь еще.

– Анна, ты не понимаешь. Он хочет разговаривать только с тобой и больше ни с кем.

– Он будет разговаривать с каждым, кто станет ему льстить, он ведь – психопат.

– Нет, ты не слушаешь меня. Он – будет – говорить – только – с – тобой, – раздельно произнес Дрю в трубку, словно разговаривал с последним идиотом. – Лично, заметь. С глазу на глаз.

– Полно американских пациентов, Дрю, и у них есть неопровержимые доказательства. Кое-кто из обслуживающего персонала в Палм-Бич тоже не против дать показания. И опять же – все, что собрано в моем деле о докторе Левеке.

В трубке установилась зловещая тишина.

– Сколько времени ты собираешься провести у постели матери?

– Столько, сколько будет нужно.

– Но пребывание в коме длится целые месяцы, иногда годы.

– Знаю, – спокойно согласилась Анна.

– Ты хочешь сказать мне, что отказываешься от самой «горячей» истории в своей журналистской карьере, чтобы ухаживать за матерью, находящейся в коме?

Только сейчас Анна вспомнила, что все издания Маккензи дают доход около двух с половиной миллионов долларов и что это для него поважнее матери, отца, братьев и сестер, вместе взятых.

– Дрю, я уже сказала, что не могу бросить мать.

– Несмотря ни на что?

– Несмотря ни на что.

– Но тебе никогда уже не подвернется подобный материал. – Не получив ответа, он продолжал стальным голосом: – Келли, ты подводишь меня, а я не прощаю этого.

– Прости, – все, что она смогла ему ответить.

– Может быть, он согласится поговорить с тобой хотя бы по телефону? Нам Левек сказал «нет», но вдруг он переменит свое решение.

– Дрю, – резко ответила Анна, – мне сейчас не до этого. Ни по телефону, ни каким другим способом.

– Сейчас ты не получаешь никакого жалованья, верно?

– Да, никакого.

В трубке замолчали, и Анна слышала только тяжелое дыхание собеседника, напоминающее дыхание быка перед атакой. Наконец Дрю с трудом произнес:

– О'кей, я уважаю твои чувства. – Но ненависть в его голосе была неподдельной. – Перезвоню дня через два. – И он резко бросил трубку.

Анна еще долго стояла, скрестив руки на груди и чувствуя, как ненависть шефа проникает во все поры ее тела. Дрю знал, как можно задеть человека. Неужели она действительно упустила самый важный материал в своей журналистской карьере? Может быть, ей уже никогда не удастся сломать такого человека, как Левек? Дрю действительно мог лишить ее журналистского заработка в качестве наказания. Это было очень на него похоже. Анна годами могла теперь сидеть на одном месте, видя, как горячий материал проходит мимо нее. А сознание этого было для нее страшнее, чем мысль об аде. Но неожиданно она увидела все в ином свете. Да черт с ними, с этими Дрю и Левеком. Мать все равно выше всего. В конце концов, она приняла решение, а остальное – не важно. С этим и надо жить.

Вдруг что-то неожиданно привлекло взгляд Анны. Она не раз это видела, но только сейчас обратила внимание. Предмет стоял на полке и, как все остальное в квартире, тоже пострадал от разгрома. Безвкусная русская матрешка, обычный сувенир из России, так не сочеталась со всем остальным в квартире.

Анна подошла к полке и взяла деревянную куклу. Открутив ее, заглянула внутрь. Там оказалась кукла поменьше, в ней еще одна, потом еще и еще.

Анна открыла их все и выставила в ряд перед собой на столе – маленькие русские краснощекие бабы с наглыми черными глазами. Красные деревянные рты загадочно улыбались Анне. А самая маленькая была раскрашена под спеленутого младенца.

Видно, мама привезла это из России. Неужели она похожа на эту игрушку – женщина с двумя, а может быть, и несколькими «я». И даже дочь не знала этого?

Анна вновь вспомнила о Филиппе Уэстуорде. Он сказал, что с Кейт у них какие-то общие интересы. Филипп показался Анне одним из самых могущественных и значительных людей, которых она когда-либо встречала в жизни. Если он встречался с матерью когда-то в прошлом, то, без сомнения, Кейт тоже почувствовала бы магнетизм его личности. Неужели именно Уэстуорд встал между Кемпбеллом и матерью Анны? Во всяком случае, какое-то напряжение чувствовалось между двумя мужчинами еще вчера вечером. Этого вполне достаточно для всякого рода подозрений.

С этими мыслями Анна поставила матрешку на место и отправилась в больницу.