Маскарад

– …А как же Уолтер? Он будет беспокоиться…

– Уолтер – это твой сын? – уточнила матушка. – Он еще носит берет?

Старушка кивнула.

– Если он работает допоздна, я всегда прихожу за ним… – начала она.

– Ты приходишь за ним… а потом он провожает тебя до дома? – не поняла матушка.

– Ну… это… он… он… – Госпожа Плюм наконец овладела собой. – На самом деле он очень хороший мальчик, – с вызовом заявила она.

– Нисколько не сомневаюсь, госпожа Плюм, – успокоила ее матушка.

Осторожно сняв белый чепец с головы госпожи Плюм, она отдала головной убор нянюшке. Та немедленно нацепила чепец, так же как и белоснежный фартучек. Черный – хороший цвет. Когда ходишь сплошь в черном, можно за считаные секунды перевоплотиться почти в кого угодно. В директрису или в госпожу, весь вопрос только в стиле. То есть в маленьких деталях.

Раздался щелчок. Восьмая ложа заперлась изнутри на щеколду. А потом послышалось очень легкое царапанье, каковое издает стул, когда им заклинивают дверную ручку.

Улыбнувшись, матушка взяла госпожу Плюм под руку.

– Постараюсь вернуться как можно скорее, – сказала она.

Кивнув, нянюшка проводила их взглядом.

В конце коридора располагался небольшой закуток. Там обнаружились табурет, вязание госпожи Плюм и маленький, но с очень неплохим содержимым бар. А кроме того, полированная дощечка красного дерева, к которой в ряд крепились колокольчики на свернувшихся кольцами больших пружинах.

Некоторые из колокольчиков злобно раскачивались вверх-вниз.

Нянюшка налила себе в стакан джина, затем плеснула туда немножко джина, добавила еще чуток джина и принялась с вниманием обследовать ряды бутылок.

Зазвонил еще один колокольчик.

В баре также нашлась огромная банка консервированных маслин. Угостившись приличной горстью маслин, нянюшка сдула пыль с бутыли с портвейном.

Один колокольчик сорвался со своей пружины.

Где-то в коридоре отворилась дверь, и рассерженный мужской голос проревел:

– Эй, там, а где наши напитки?!

Нянюшка не торопясь пригубила портвейн.

Она была не понаслышке знакома с тем, что собой представляет работа служанки. Еще молоденькой девушкой она служила в ланкрском замке, а тогдашний король Ланкра имел склонность давить на психику и на все остальное, что только попадалось ему под руку. Нянюшка Ягг утратила невинность еще в юном возрасте[7], тем не менее у нее были свои вкусы, и когда его величество однажды набросился на нее в буфетной, она совершила государственную измену посредством большой телячьей ноги. Этот поступок положил конец ее жизни в каморке под лестницей и на длительное время заморозил бурную деятельность короля в палатах над каморкой.

А еще этот краткий, но яркий эпизод помог нянюшке выработать определенные взгляды – даже близко не такие определенные, какими бывают политические, зато эти взгляды принадлежали ей, и только ей. Судя по госпоже Плюм, питается она неважно, да и спит от случая к случаю. И руки у нее худые и покрасневшие. Ради Плюмов этого мира нянюшка была готова на все.

Интересно, сочетается ли портвейн с шерри? Что ж, попытка не пытка…

Теперь уже все колокольчики звонили во всю мочь. Наверное, скоро антракт.

Отвинтив крышку банки с маленькими коктейльными луковицами, нянюшка задумчиво принялась кидать их в рот одну за другой.

Потом, когда из дверей все чаще стали высовываться головы, выкрикивающие свои требования, нянюшка переключила внимание на полку с шампанским. Достала пару бутылок. Хорошенько их потрясла, зажала по бутылке в каждой руке и, придерживая пробки большими пальцами, вышла в коридор.

Нянюшкина жизненная философия гласила: делай то, что в данный момент считаешь наилучшим, и делай это от души. Следует отметить, эта философия никогда еще нянюшку не подводила.

Занавес упал, а зритель все продолжал аплодировать.

– И что дальше? – спросила Агнесса у ближайшей цыганки.

Та сняла с плеч цветной платок.

– Ну, обычно мы… О нет, еще один вызов на бис!

Занавес вновь подняли. Круг света высветил Кристину. Та исполняла реверансы, грациозно взмахивала руками и вообще сверкала.

Соседняя цыганка подпихнула Агнессу под локоть.

– Ты только посмотри на госпожу Тимпани, – шепнула она. – Зубы, наверное, в порошок смолола от злости.

Агнесса перевела взгляд на примадонну.

– Но ведь она улыбается, – непонимающе произнесла девушка.

– Ага, тигры, говорят, тоже улыбаются.

Занавес опять упал, на этот раз с некоей определенностью означавшей, что завсценой ставит точку и того, кто хотя бы пальцем коснется канатов, ожидает серьезная выволочка.

Агнесса вместе с остальными торопливо покинула сцену. В следующем акте будет не очень много работы. Сценарий она заучила заранее, хотя другие хористы пытались отговорить ее, доказывая, что можно либо петь, либо понимать, что поешь, но никак не то и другое одновременно.

И сейчас Агнесса решила повторить про себя сценарий еще разок, на всякий случай.