Маскарад

Сестра Анна замолчала, не став читать размашистую подпись комтура де Мале, которую навряд ли и сумела разобрать, ей и так пришлось несладко, пальцы старого рыцаря больше привыкли к мечу нежели к перу и из-под последнего буквы выходили корявые и читать их было настоящим мучением. А уж для монашки, скорее всего, привыкшей к красиво и аккуратно написанным текстам канонических книг, над которыми трудились лучшие переписчики, это и вовсе было подлинным мучением.

— Вам и вправду надо отдохнуть, сэр Кристоф, — сказала сестра Анна, поднимаясь и кладя письмо на небольшой столик рядом с моей кроватью (меня поместили в отдельную келью, видимо, чтобы не смущать остальных сестер). — Я буду молиться о вас. — И вышла.

Разбудил меня посреди ночи чей-то дикий крик. Оказалось, что на самом деле ночь уже позади и в окно моей кельи лились лучи утреннего солнца, правда очень сильно разбавленные плотными тучами, поэтому-то мне и показалось сначала, что еще ночь. Я подскочил с постели, даже позабыв о ранах и том, что мне категорически запрещено вставать, схватил меч, висящий на спинке кровати, не подумав, что его там может и не быть и даже, скорее, быть не должно, в монастыре я все-таки, да притом женском, выхватил его из ножен и бросился на крик. Оказывается, меня поместили не просто в отдельной келье, но в пристройке, состоящей из этой самой кельи и небольшого помещения с алтарем и большим окном. Именно там я и увидел жуткую картину — в дверях стояла сестра Анна, у ног ее валялся разбитый глиняный поднос и остатки еды, а к ней тянула отвратительные лапы некая белесая тварь, похожая на горбатого человека с абсолютно лысой головой и толстыми лапами, оконченными длинными кривыми когтями. Сестра Анна прижала ладони к лицу и старалась сдержать крик, рвущийся из горла. Я размахнулся и ударил монстра мечом, держа его обеими руками. Клинок отскочил от ее белесой плоти, словно та была упругой, оставив однако на ней бледно-алую полосу. Тварь развернулась ко мне, демонстрируя все свое уродство, морда ее было просто отвратительной со слюнявым ртом и желтыми клыками. Когти рванулись в мою сторону с невероятной скоростью, я отступил назад и они разорвали бинты на моем животе, вновь открылось кровотечения, но я не обратил на это внимания — ударил вновь. На сей раз я целил в голову. Кости твари по прочности не уступали плоти, но и стали противостоять они не могли. Раздался характерный треск — череп монстра раскололся надвое, меня окатило волной темно-красной, почти черной, жидкости, от вони ее мне сразу стало дурно и я согнулся пополам в накатившем приступе тошноты. Рана на животе взорвалась болью, кровь хлынула практически рекой, я рухнул на колени и накатила тьма…

— Вы отважны до безрассудства, сэр Кристоф, — говорил мне спустя несколько дней отец Венцеслав, — едва оправившись, сразу кинулись в бой. Это по-рыцарски.

— Я не мог оставить даму в лапах отвратного монстра, вылезшего из Долины мук, — слабым голосом возразил я, лишь вчера я смог открыть рот для того, чтобы принять пищу, до того мог только тихо стонать от боли в открывшихся старых и новых ранах. — Это было бы не по-рыцарски, уж вы-то меня понимаете, pater.

— Отлично понимаю, сын мой, — усмехнулся в бороду епископ краловский. — Вот только тварь эта вылезла не из Долины мук, логово ее и таких как она находится, увы, куда ближе. В заброшенном серебряном руднике к югу от Кралова. Там засели подобные твари, коим воистину место в Долине мук.

— Как это может быть?! — возмутился я, тут же поплатившись за это вспышкой боли в животе. — А как же борцы с Искушением?

— Сюда приезжали несколько, — кивнул епископ, — едва ли не из самой Феррары, спустились в рудник и больше их никто не видел. Наши погибли еще в первые дни. Тогда каждая ночь превращалась для нас в настоящий кошмар, люди запирались в домах, стреляли из арбалетов по каждой тени, а по улицам бродили отвратные твари. И, что самое страшное, многие из них были похожи на людей, что и использовали в своей кровавой охоте.

— Кровавой охоте? — удивился я. — Так это, что ли, были вампиры? Из Алого анклава? — уточнил я.

— Да, — кивнул заметно помрачневший отец Венцеслав, — ночные убийцы. От них нет спасения, даже охраняющие наш город гвардейцы Иоанна спасовали перед ними. Оно и понятно, они простые смертные, а противостоят им существа сверхъестественные. Их не берет честная сталь, раны заживают с невероятной скоростью, даже освященная в церкви вода и святое серебро и те не очень помогают против них. К тому же, нас мало, слишком мало.

— Почему же ушли мои братья? Или вы не сказали комтуру де Мале о ваших бедах?

— Сказал, но комтур ответил мне, что братья воюют с живым и смертными врагами, а тварями Баала пускай занимается инквизиция. Да и не обучены воины Замкового братства воевать в пещерах и рудниках, только в чистом поле, желательно на коне, а охранять город ему некогда — надо с халинцами воевать, мегберранские еретики угрожают всему миру, верному Церкви и Вере.