Маскарад

Она вновь начала ходить взад и вперед. «Раф вернулся, – размышляла она. – Но не для того, чтобы повидаться со мной. Ради меня он лишь сделал небольшой крюк. Он приехал ради революции, ради Бонапарта». Фоска мрачно усмехнулась. «Танцующая шлюшка, – подумала она, – скоро убедится, что у Рафа Леопарди есть любовница, к которой он привязан больше, чем к любой из нас двоих. Это – революция».

Французы приближались. Все утверждали, что Венеция ни за что не падет перед ними, ибо она ни от кого никогда не терпела поражения. Раф, однако, сказал, что французы овладеют Венецией. Он знал силы Бонапарта и цели Бонапарта, которые, конечно, включают Венецию.

Внезапно в ней проснулись болезненные воспоминания о том, что ей довелось увидеть в Париже. Революция – это охваченные безумием, вырвавшиеся из-под контроля толпы, злые выкрики, манифестации, насилие. Она вспомнила насаженную на пику для всеобщего обозрения голову коменданта Бастилии. Окровавленную, вызывающую тошноту, не стирающуюся из памяти.

Фоска закрыла глаза и внутренне содрогнулась. «Именно к этому, – решила она, – должно привести возвращение Рафа в Венецию».

Но оно сулит и то, что они будут вместе и навсегда. Она могла бы развестись с Алессандро и выйти замуж за Рафа… Но здесь ход ее мыслей внезапно прервался. А что будет с Паоло?

Алессандро любит мальчика. Потерять его и ее одновременно будет для него большим горем. Он никогда не согласится на это без борьбы. Она знала, что теперь надо прекратить думать о нем как о любовнике и вернуть их отношения в прежнее русло раздельного существования и враждебности. Ведь жестоко позволять ему надеяться на что-то. Сейчас холодное молчание, устанавливающееся, когда они встречались друг с другом, было частью флирта. Но возвращаться к тем временам, когда эти чувства были подлинными, а их двоих разделяла ненависть… нет, она не хотела этого.

Она вдруг почувствовала, что уже не одна в ночи. Внизу кто-то шел. Он приблизился, и она увидела, что то был ее муж в одной рубашке, расстегнутой на груди.

Он взглянул вверх, и их глаза встретились. Он сделал паузу и, казалось, хотел заговорить, но потом на его лице появилось отстраненное выражение, и он пошел дальше, не признав ее.

– Алессандро, не надо больше! Я умоляю! – воскликнула она без долгих размышлений.

Он медленно повернулся. Луна появилась из-за тучи, и он ясно увидел Фоску. Она была непричесана, а тонкий халат трепал ветер. Она пребывала в смятении.

– Фоска.

Та отвернулась и схватилась за балюстраду.

– Что вы тут делаете в такое время? – спросил он, подходя к ней сзади. Он хотел прикоснуться к ней, но сдержался. – С вами все в порядке?

– Да, да. Я чувствую себя отлично, – ответила она далеко не уверенным тоном. – Я… я не могла уснуть. А возможно, и спала. Мне снилось, что… я заблудилась в лабиринте. А когда проснулась, мне показалось, что комната – лабиринт, который меня поглощает. Ужасно. Я не могла дышать. – Фоска прижала руки к горлу и закрыла глаза.

– У меня такое же ощущение, – сказал он. – Это из-за бури. Повысилось давление воздуха, он наэлектризован. Я вспомнил, что Паоло рассердится на меня за то, что я его не разбудил. Я обещал ему, что когда в следующий раз разразится гроза, мы повторим опыт доктора Бенджамина Франклина с воздушным змеем и придуманным им молниеотводом. С тех пор я жалею об этом обещании. Я совершенно уверен, что меня при этом убьет током. Поэтому солгу Паоло, скажу, будто проспал грозу.

Алессандро заметил, что его рассказ несколько успокоил Фоску, и он еще несколько минут развивал эту тему. Он понимал, что она не слушает его, но звук его голоса умиротворяет ее.

– Что происходит, Фоска? – наконец спросил он. – Вы можете мне сказать, что случилось? Я хотел бы помочь вам, если это в моих силах.

Она покачала головой.

– Нет, нет. Я чувствую себя хорошо. Не понимаю, что происходит со мной сегодня ночью. Я нервничаю и расстроена.

– Бедное дитя, – сочувственно сказал Алессандро. – Поссорились с кем-нибудь из ваших любовников?

К его удивлению и радости, Фоска резко повернулась и бросилась в его объятия.

– О, Алессандро, я так запуталась! Я не знаю, что делать!

Он прижал ее к себе и про себя возблагодарил Бога.

– Вы не хотите обсудить со мной ваши неприятности? – Он отвел от ее лица влажные волосы.

Фоска, однако, отстранилась от него.

– Почему вы не приходили ко мне? – сердито спросила она. – Почему этим летом вы так холодны, так далеки от меня? Я ждала, ждала… Я не верю, что вы вообще меня любите!

– Так вот о чем речь, – улыбнулся он. – Моя дорогая, я не мог разговаривать с вами. Разве вы не понимаете? Я ждал, чтобы вы сделали первый шаг. Если бы я приблизился к вам, вы бы бросились от меня в сторону. Вы должны были дойти до этого сами. Простите. Я понимал, что причинил вам боль, но у меня не было другого выбора. Я вынуждал себя ждать.

– Вы жестоки! Для меня это была пытка! – заплакала она. – Я не знала, любите ли вы меня или нет. Я даже думала… что вы не знали, что я была дамой в маске, и что вы любили ее, а не меня! Он рассмеялся.