Маскарад лжецов

— Не забывай — ты тронешься в путь не раньше, чем родится ребенок. Или хочешь рожать посреди зимы на дороге? Да и вообще, зачем тебе уходить? У тебя здесь сухая постель, и Осмонд неплохо зарабатывает. От добра добра не ищут. А они пусть идут. Если они ослушаются повеления церкви, их прикажут бить плетьми, если не хуже. Им надо идти сегодня, сейчас.

Довод был разумный. Им следовало покинуть Норт-Марстон прямо сейчас, ради собственного блага. Плезанс смотрела в землю, плечи ее поникли.

— Послушай, голубушка, есть другие деревни, где рады будут и гадалке, и целительнице. Уж как-нибудь да прокормитесь.

— Она сказала, мы должны идти с тобой, — повторила Плезанс без всякого выражения, словно повторяя затверженную молитву.

Адела юркнула в лачугу и вернулась, ведя девочку за руку. С нашей первой встречи Наригорм стала как будто даже прозрачнее. Ее белое платье почти почернело от грязи, но волосы на фоне темных деревьев казались еще белее. Она опустила личико и невинно вскинула глаза на Аделу. Слов не потребовалось — хватило и этого.

— Она — ангел, — сказала Адела. — Нельзя отправить девочку в дорогу одну.

— Многие дети ее возраста сами заботятся о себе, к тому же она не одна. С ней Плезанс. Нам нельзя сниматься с места, а им надо уходить немедленно.

Наригорм обратила ко мне немигающий взгляд.

— Тебе тоже придется уйти. Так сказали руны. Ты уйдешь еще до новолуния.

Плезанс вскинула голову.

— Это послезавтра.

— А руны никогда не лгут. — Наригорм шагнула ближе ко мне и прошипела: — На сей раз увидишь.

7 ПРОРОЧЕСТВО

Наригорм, разумеется, оказалась права. Еще до того, как молодой месяц, острый, словно коса Смерти, встал над землей, мы тронулись в дорогу. Рассудок говорил мне, что девочка тут ни при чем — как бы она могла это подстроить? Она всего лишь сказала то, что прочла по рунам. Ее ли вина, что они напророчили дурное? И все же меня не покидало чувство, что она не только предрекла, но и подстегнула события.

Однако, честно говоря, причину наших злоключений следовало искать в человеческой природе. Когда мы с Аделой вернулись в гостиницу, там уже назревала беда. Делегация оловянщиков обратилась к церковным властям с жалобой на чертиков-в-башмаке. Паломники покупали их вместо образков, освященных в усыпальнице. Настоятель взял дело в свои руки и рассудил, что раз чертики-в-башмаке изображают легенду о святом Джоне Шорне, то Осмонд должен отдавать церкви половину денег за каждую проданную игрушку. Это было вдвое больше, чем платили оловянщики. В Осмонде взыграло саксонское упрямство: он заявил, что скорее сломает игрушки, чем заплатит хотя бы пенни. Настоятель только пожал плечами: хочешь — ломай, хочешь — плати, так или иначе затруднение с оловянщиками разрешится.

Хотя понятно было, что Осмонду придется или прощаться с насиженным местом, или подыскивать другую работу, все еще могло бы обойтись, если бы не Жофре. На следующий вечер, когда они с Родриго играли в гостинице, туда ворвались трое и, прежде чем их успели остановить, выволокли Жофре на улицу. К тому времени, как мы выбежали следом, двое прижимали юношу к стене, а третий, похожий на хорька, водил ножом у него под подбородком.

Родриго взревел, как бык, но хорек и бровью не повел — только вдавил нож так, что показалась кровь. Жофре задохнулся и перестал вырываться, боясь, что острие войдет глубже.

— Один шаг — и ему не жить!

Даже в своей ярости Родриго видел, что это не пустая угроза. Он отступил на шаг и поднял раскрытые ладони.

— Ты его хозяин?

Родриго кивнул.

— Чего тебе от него надо?

— Надо? — Хорек пронзительно рассмеялся. — Деньги свои хочу получить, вот чего. Твой подмастерье сделал ставку на бойцового петуха. Взялся играть с большими, чисто взрослый, а как проиграл — ай-ай, какая незадача! — обнаружил, что кошель пуст. «Должно быть, у меня украли деньги», — говорит. Прям убивается, что не может заплатить. А я человек мягкосердечный, — хорек снова хохотнул, — вот и говорю ему: «Не повезло тебе. Такое время, всюду мерзавцы, никому нельзя верить. Знаешь, как я поступлю? Дам тебе два дня сроку». Вот какой я щедрый, верно, ребята? Сам страдаю из-за своей доброты. Ребята вечно меня корят.

Громилы, державшие Жофре, ухмыльнулись и крепче прижали его к стене.

— Наш юный друг должен был принести денежки вчера в полдень, да не пришел. За это мои ребята переломают ему пальцы, один за другим, чинно-аккуратно. Посмотрим, как он после этого будет играть на лютне.

Жофре побелел и принялся бессвязно молить о пощаде, чем еще больше развеселил хорька. Родриго пришлось держать, чтобы он не бросился на вымогателей с кулаками. Наконец он переборол ярость и севшим голосом спросил, сколько задолжал Жофре. Сумма оказалась невероятной. Как терпеливо объяснил хорек, Жофре придется заплатить больше первоначального проигрыша, поскольку он просрочил долг.

— Считай, я дал деньги в рост. Пусть теперь отдает с лихвой. — Хорек снова хихикнул.