Маскарад Мертвецов (СИ)

Наконец насладившись сполна болью девушки, Винсент перевернул к себе лицом свою жертву и продолжил свои садистские ласки. Он вновь взялся за нож, с особой извращенной нежностью оставляя на нежной коже кровоточащие порезы, слизывал капельки крови, выступавшие словно роса над ними. Целовал со страстью и желанием, возбуждая и распаляя не привыкшее к мужским ласкам тело. А затем с остервенением кусал мягкую нежную плоть, почти до крови прокусывая тонкую кожу, вырывая из груди малышки болезненные вскрики.

Мужчина уже просто потерял над собой контроль и не отдавал себе отчёта, что творит. Его даже не волновало, что после такого его точно возненавидит его возлюбленная. Им овладело просто животное, зверское желание мучать ее, держа на грани между болью и удовольствием. Он дразнил сам себя, всё никак не позволяя самому себе приступить к тому, чего хотел сейчас больше всего.

Кирика пыталась сдерживать рыдания, но у неё плохо получалось. Всё, что с ней творилось, было ужасно. Сквозь полуприкрытые веки затуманенные слезами глаза она смотрела на своего мучителя, и её душа наполнялась безумным страхом от вида мужчины, испачканного её кровью, с безумным блеском в зеленых глазах. Но больше всего её пугало то, что, несмотря на всё это, её тело всё больше и больше возбуждалось, наполняясь тянущим горячим желанием… Причиной этому было зелье Винсента, подлитое ей вечером в чай, но девушка об этом даже не догадывалась.

Почувствовав, что больше терпеть он не сможет, Винсент припал поцелуем к губам Ки-Ки, словно измученный жаждой путник к холодному ручейку воды. Он отбросил в сторону нож, который тут же истаял черным дымом, а его горячие руки принялись возбуждающее ласкать тело девушки. Удивительно, но при этом даже если они прикасались к царапинам на её коже, то не вызывали никаких болезненных ощущений, лишь приятные мурашки. Ласки мужчины спускались всё ниже и ниже, пока не достигли плотно сжатых вместе стройных ножек. С легкостью преодолев вялое сопротивление Куколки, его рука протиснулась между её бедрами и прикоснулась к пылающему жаром влажному лону девушки.

Кирика дернулась, попыталась уйти от возбуждающих ласк и разорвать поцелуй, Винсент мгновенно пресек все её попытки сопротивляться ему. Его поцелуй стал более властным и требовательным, а его вторая рука, лежащая на груди девушки, нежно и болезненно сжала её. Ласки мужчины возбуждали столь сильно, что, если бы она только могла, Куколка застонала бы от удовольствия, но её ротик закрывали горячие губы, и поэтому было слышно лишь несвязное мычание.

Как только Винсент наконец прервал их долгий поцелуй, из уст девушки раздался сладкий стон. А мужчина тем временем коснулся губами нежной чувствительной коже за ушком, обжигая её горячим дыханием.

– Моя маленькая сладкая девочка, – нежно интимно прошептал он, не прерывая своих ласк. – Как же я безумно тебя люблю. Ты сводишь меня с ума своим существованием. Никогда никому тебя не отдам, ты только моя, малышка…

Кирике было нечем дышать, а из глаз её текли горькие отчаянные слёзы. Она не хотела, чтобы всё было так, как происходило… Но у неё не было даже надежды на спасение…

Внезапно, девушка почувствовала, что мужчина перестал её ласкать, отстранился и теперь даже не прикасается к ней. Куколка с опаской приоткрыла глаза и посмотрела на своего мучителя. Винсент возвышался над ней, сидя на согнутых коленях, улыбаясь своей безумной улыбкой и смотря на неё «голодным» взглядом.

– Малышка, ты помнишь о том, что не должна сопротивляться? – ласково спросил он. И дождавшись согласного кивка, продолжил: – Хорошо… Тогда сейчас ты должна расслабиться, моя маленькая, иначе тебе будет очень больно.

Ки-Ки вздрогнула от его слов и даже не попыталась сопротивляться, когда Винсент осторожно сначала согнул её ноги в коленях, а затем раздвинул их в сторону. Девушка почувствовала, как в ней нарастает страх и паника, она не могла на него больше смотреть и отчаянно зажмурилась. Кирика пыталась расслабиться, как ей и сказал мужчина, но ей было слишком страшно и у неё ничего не получалось.

Придвинувшись практически вплотную к своей обожаемой малышке, Винсент просунул руки под мягкие ягодицы и приподнял её попку, чтобы чуть погодя опустить на свои ноги. Ему понадобилось некоторое время для того, чтобы наконец приступить к тому, чего он так страстно и так долго желал…

Тишину разорвал мучительный вскрик боли. Куколка до крови прокусила губу, а её связанные ручки сжались в кулаки с такой силой, что ногти врезались в кожу. Эта боль была не сравнима ни с чем испытанным раньше. Сначала острая режущая боль, а за ней сразу же ощущение, словно её разрывают изнутри.